Книга Путь командарма - Сергей Бортников
- Жанр: Книги / Приключение
- Автор: Сергей Бортников
(18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Россия, Юхновский уезд Калужской губернии.
Лето 1917 года
Небольшое озеро, напоминающее по форме обычное блюдце (из такого он любил по несколько раз на дню хлебать горячий напиток, приготовленный заботливой бабулей из диковинных луговых трав и листьев различных ягод: черники, земляки), таилось в глубине труднопроходимой лесной чащи.
Поутру от него исходил густой молочный пар – такой, что разглядеть на водной глади поплавок казалось трудноразрешимой задачей. Особенно при дальнем забросе. Но Миша в свои четырнадцать слыл опытным рыболовом и давно научился различать поклевку не по ведению гусиного пера и даже не по натяжению лески, влекущему за собой резкое подергивание самолично выструганного из лещины удилища, а интуитивно. Хотя особая сноровка для поимки рыбы в здешнем водоеме и не требовалась. Как, впрочем, и поплавок. Про себя досчитал до двадцати – и можешь подсекать. На крючке непременно будет болтаться серебристая плотвица, полосатый окунек или золотистый карась.
А однажды и вовсе клюнул сазан. Дикий, стало быть, карп. Да так, что чуть не утянул за собой подростка, не желавшего выпускать из рук удилище, с деревянного помоста… Жаль, ушел, чертяка… Полпуда был – никак не менее!
В тот день он закончил ловлю чуть позже обычного и, мысленно готовясь к очередному разносу строгих родителей, с малых лет приобщавших его и брата с сестрой к изнурительной работе на земле, чтобы сократить время, пошел домой не блуждающей по лесу знакомой протоптанной тропинкой, а напрямик – через болотистые плавни. Сразу за ними начиналась березовая аллея, ведущая к околице родного села.
Там-то и случилась непредвиденная встреча.
– Стой! – раздался слева чей-то голос.
Миша повернул голову.
Из лесной гущи появился высокий худощавый юноша – известный на всю округу хулиган и забияка, родом из соседней деревни, волокущий за собой белокурую, постоянно улыбающуюся, девчонку. С виду они казались его ровесниками, ну, может быть, парень был на год-два старше.
– Чьих будешь?
– Отца с матерью…
– Фамилия у них есть?
– А как же… Потаповы мы!
– Куда идешь?
– Домой. В Мочалово.
– Откуда?
– Не видишь разве? – Михайло кивнул на удочку. – С озера!
– Тогда похвастай уловом! – Чужак, не дожидаясь разрешения, запустил руку в клепаное ведерце, в котором трепыхался добрый десяток карасей, и, выбрав самого жирного из них, протянул своей пассии.
Та завизжала от удовольствия и захлопала в ладоши.
– Славная ушица ждет нас сегодня! – пропищала она тонким голосочком.
Ее спутник тем временем перешел от слов к делу и, ухватившись крепкой рукой за дужку, попытался вырвать ведро из рук удачливого рыболова.
Да не тут-то было!
Потапов бросил наземь палку с намотанной на нее жилкой и принял воинственную позу.
– Не трожь! А то худо будет!
– Ой-ей-ей! Тоже мне – герой нашелся… Дай сюда рыбу! – угрожающе прошипел незнакомец. Но затеять драку не решился. В глазах подростка светилась такая отвага и непобедимая внутренняя сила, что наглец просто растерялся и не знал, как вести себя дальше.
А Миша поднял удилище и спокойно пошел домой протоптанной тропинкой…
Украинская ССР, Винницкая область.
Лагерь советских военнопленных высокого ранга «Проминент».
Ноябрь 1941 года
Командарм с трудом приподнял над нарами непослушное туловище и обвел взглядом отдельное помещение, в котором он находился уже несколько дней. Голова гудела немилосердно… Ныли посеченные осколками ноги. Но мозг работал. Уверенно и четко! Даже несмотря на контузию.
«Черт, как могло получиться, что я остался жив? Ведь шел же, сознательно шел на верную гибель. Без малейших, казалось бы, шансов на спасение…»
Последнее, что он помнил: окружение, озверелые фашисты, в упор палящие из автоматов по красноармейцам, которых он повел в рукопашную. На последний и решительный бой. Потом – свист, за ним – взрыв артиллерийского снаряда. Мощный, оглушительный… После чего – провал, потеря памяти…
Первый раз он пришел в себя в штабной землянке «Быстроходного Гейнца» – командира танковой группы вермахта по фамилии Гудериан, после успешной операции во Франции ставшего генерал-полковником.
Гейнц-Вильгельм угостил «коллегу» коньяком, ароматной американской сигарой и задал, на правах победителя, всего два вопроса.
Первый:
– Когда вы заметили у себя в тылу приближение моих танков?
– Восьмого сентября, – честно признался пленник.
Второй:
– Почему после этого не оставили Киев?
– Мы получили приказ отойти на восток и уже были готовы выполнить его, но затем последовало другое распоряжение, отменявшее предыдущее и требовавшее оборонять Киев до конца. Как шутили тогда (да и сейчас шутят!) в наших войсках: «Не спеши выполнять приказание, ибо оно может быть отменено…»
С тех пор прошло несколько месяцев, в течение которых его здоровье усердно старались поправить опытные немецкие врачи. Зачем? Зачем?
– Цу штэллен зих!
По-русски это означало «Встать!»
Генерал неплохо понимал язык, на котором была отдана команда, но не соизволил даже пошелохнуться.
Кто может приказывать ему – советскому полководцу? Разве что нарком обороны или Верховный главнокомандующий!
Ни того, ни другого сейчас рядом нет.
А те двое, что сейчас склонились над ним, – представители иной, вражеской армии. Их надо уничтожать, а не повиноваться!
– Цу штэллен зих! – повторил длинный, рано начавший седеть капитан, к которому пленник успел мысленно прилепить прозвище Шпала.
– Я немецкий не учу, потому что не хочу. И зачем в Стране советской изучать язык немецкий? – насмешливо процитировал вслух довоенную детскую песенку пленный русский командарм.
– Цу штэллен зих!
– Успокойтесь, Эгон. Я буду разговаривать с господином Потаповым на его родном языке, – улыбнулся спутник Шпалы – уже немолодой офицер с крючковатым носом. – Разрешите представиться, барон фон Ренне, полковник Генштаба.
– Слыхал, – улыбнулся Потапов, всегда лояльно относившийся к представителям одной с ним профессии, какую бы армию они ни представляли. Военные – не каратели, не гестаповцы и не энкавэдэшники, которых можно без раздумий посылать на три веселых буквы, а то и дальше.
