Книга Создана для любви - Конни Мейсон

– Я не могу уехать, не занявшись любовью с вами, Алекса. Вы нужны мне. Я хочу, чтобы долгими ночами, которые мне предстоят, меня грели воспоминания о ваших объятиях.

– У меня есть выбор? – вдруг осмелев, озорно спросила Алекса. Она уже так давно не принимала любви Адама. А точнее – с первой брачной ночи. Мысль об этом внезапно раззадорила и взволновала ее.

– Ни малейшего, – просиял Адам, не веря своему счастью.

Во рту у него пересохло, в горле стоял ком, когда он медленно раздевал Алексу, с мучительной скрупулезностью целуя каждый оголенный участок. Полностью оголив ее, разделся сам и осторожно уложил на постель, замерев, чтобы воздать ей хвалу взглядом затуманенных глаз и признаться в любви каждой части ее тела. Вихрь его страсти кружил Алексу, неодолимо увлекая в свою пучину и заставляя поражаться силе собственного желания.

Его руки двигались нежно, дотрагивались до грудей, потом соскальзывали на гладкие, округлые ягодицы. Он трепетно касался губами ее губ. Его язык исследовал впадинку внизу тонкой шеи, ложбинку между упругих грудей. Потом он метнулся вниз, и его губы запорхали по ее бедрам, плоскому животу, ниже, ниже… Она ахнула.

Когда руки Адама мягко раздвинули ей бедра, Алекса почувствовала, что ее уносит, жар бьет в ней ключом. А затем время остановилось – руки, губы и язык Адама принялись тщательно, с мучительной неспешностью исследовать ее самые сокровенные глубины. И вот он экстаз. Только когда Алекса перестала дрожать и Адам почувствовал, что ее пальцы коснулись его мягких рыжевато-каштановых волос, он поднялся над ней, прижавшись твердой пульсирующей плотью к ее бедру. Он взял ее руки, направив их, и застонал от удовольствия, когда она обхватила головку.

Не в силах больше ждать ни минуты, Алекса взглянула на него и радостно вскрикнула, когда он медленно вошел в нее. Глаза Адама сияли в темноте точно два туманных серых озера, мерцающих в ночи и отражающих его тоску по ней. Всякая сдержанность сгорела, и они ринулись навстречу всем наслаждениям. Пылая жаркой, взрывной, кипучей страстью, двигались вместе, сначала медленно, потом быстрее, повинуясь обоюдному желанию, толкавшему их все выше и выше.

Алекса хватала воздух жадными, судорожными глотками в такт искусным рывкам Адама, уносившего ее к таким вершинам наслаждения, о которых она даже не мечтала. Так они парили вместе, пока не достигли вершины чувственного удовольствия и не взорвались дождем феерических ощущений. Алекса закричала, и Адам ответил ей долгими стонами побежденного.

Адам крепко обнимал Алексу, упиваясь вместе с ней удовлетворенностью и спокойствием.

– У нас всегда так будет, любимая, – пообещал он, – если ты позволишь.

А потом они оба провалились в глубокий сон счастливых любовников.

Ночью Адам разбудил ее долгими, дурманящими поцелуями, ласково и вкрадчиво касаясь ее плоти. Вскоре между ними снова вспыхнуло пламя страсти. Утолив первый голод, они уже могли не спешить, а бесконечно исследовать, возбуждать и нащупывать подходящий ритм. Распаляя страсть Алексы, Адам наливался силой до тех пор, пока наконец не поднялся над ней и не вонзился в самую глубину, полностью погрузившись в ее лоно и заставив безоговорочно покориться его восхитительному владычеству. После всего Алекса изумлялась чувству удовлетворения, буквально пропитавшему ее хрупкое тело.

– Быть может, сегодня ночью мы зачали новую семью, – улыбнулся Адам в темноте. – Вы бы хотели этого, любимая?

– Я… не знаю, Адам. Нет, если кроме ребенка нас больше ничего не будет связывать.

– Я люблю вас, Алекса. Знаю, снова и снова причинял вам страдания, и все из‑за обманчивого чувства под названием «месть». Я прошу вас простить меня.

По какой-то неясной причине Алекса не смогла выразить в словах свои эмоции. Ей как будто доставляло некое извращенное удовольствие сдерживать собственную любовь. Но после случившегося между ними она поняла: чувство к Адаму все время жило в глубинах ее сердца. «Стоит ли позволять этому зернышку пускать корни и расти, тем самым выполняя обещание, данное Лису?» – эмоционально истощившись, гадала она. Пусть время покажет, тем более его теперь будет много.

Открыв глаза в сереющей предрассветной тьме, Алекса сразу почувствовала, что Адама рядом нет.

– Ах, Адам, – простонала она в пустой комнате. – Надо было сказать тебе о своей любви, пока ты не ушел!

Это признание пришло откуда-то вне логики или здравого смысла. С самого начала Алекса чувствовала, что их связывает нечто особенное, однако жажда мести, направленная на ее отца, мешала Адаму увидеть ее такой, какая она есть.

Алекса понимала: признание в любви дорого далось Адаму, он боролся против растущей привязанности к ней и ребенку, которого она потеряла. Странно, она еще сильнее любила его за то, что он переступил через свою гордость и попросил прощения.

«Возвращайся ко мне целым и невредимым, Адам!» – мысленно заклинала Алекса. – Возвращайся ко мне и позволь любить тебя».

Шли дни. Алексу никто не навещал. Никто не смел наносить визиты после фиаско женщины на генеральском приеме. Хотя ее дом находился всего в часе езды от города, она как будто жила на краю света. Она не слышала ничего, кроме сплетен, повторяемых прислугой. Утешало только то, что она наконец познакомилась с Мэри Форбс, молодой женой распорядителя. Однажды Алекса, собравшись, поехала в аккуратный, безукоризненно чистый коттедж, выделенный Адамом для пары.

Застенчивая, лишенная той красоты и огня, которыми обладала чуть более юная Алекса, Мэри Форбс оказалась женщиной с чудесным характером, буквально сразившей прелестную жену лорда Пенуэлла. Ее простое, но располагающее лицо, обрамленное пышными волосами цвета спелой пшеницы, вытянулось от шока, когда Алекса впервые появилась у нее на пороге. С младенцем на руках и еще одним карапузом у ног, Мэри, заикаясь, предложила гостье выпить чаю, на что Алекса с радостью согласилась.

Пока хозяйка заваривала чай, Алекса играла с детьми – годовалым и трехлетним мальчиками. Сначала Алексу кольнула грусть при мысли о собственном погибшем ребенке. Она часто представляла его с красивыми чертами Адама и его рыжевато-каштановой шевелюрой. Но потом ей понравилось играть с мальчиками Форбсов, и она заглядывала к ним в гости раз или два в неделю.

Чтение тоже стало любимым занятием Алексы. Устроившись в удобном кресле, женщина изучала огромную, отлично укомплектованную библиотеку Адама. От самогó графа вестей не приходило. Алекса надеялась, что генерал Превост по достоинству оценивает работу, которая столь подолгу удерживает Адама вдали от дома.

Прошел месяц, но Адам все не возвращался. Из разговоров рабов Алекса узнала: Лис и еще несколько каперов снова нападают на британские корабли после короткой передышки в месяц или два. Англичане сбились с ног, пытаясь поймать и повесить Лиса. На него ставили множество ловушек, но изворотливый капер обходил их, доказывая, что его не зря зовут Лисом. Временами Алексе казалось, будто часть ее умрет, если Лиса поймают и казнят. «Возможно ли такое: любить двоих мужчин?» – в смятении думала она.