Книга Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - Дженни Нордберг

Найти подходящего мужа для бача пош тоже никогда не было проблемой, насколько ей известно. То, чтобы немного дольше пожить мужчиной, для этой семьи не в диковинку; потом будет сколько угодно времени выйти замуж. Афганцы узбекского происхождения – либеральные, независимые люди, которым наплевать, что о них думают другие, говорит бабушка. Она поддерживает своего сына в том, что он не старается жестко навязать Захре обратное преображение прямо сейчас, и не понимает, зачем Асма так суетится по этому поводу. Со временем Захра выйдет замуж, как и все остальные. Она в этом уверена.

По мнению бабушки, в бача пош есть нечто характерно афганское:

– Это наша давняя традиция. Афганских девочек одевали как мальчиков, когда огнестрельного оружия не было и в помине, одни только луки и стрелы.

Она никогда не читала об этом в книгах, но все слышали легенды о девочках, которые росли как мальчики, а впоследствии вели отважную и необыкновенную жизнь как женщины. И, добавляет она, это была не только бесстрашная Малалай, которая прогнала захватчиков. И до, и после Малалай были другие афганские воительницы; в детстве бабушка много раз слышала рассказы о них.

По словам бабушки, для того чтобы производить на свет сыновей, тоже использовались различные уловки.

– Наши матери рассказывали нам о бача пош, а потом мы рассказывали о них собственным семьям, – говорит она. – Это было еще до ислама в Афганистане. Мы всегда знали об этом.

«До ислама» означает{72} до VII века, то есть больше 1400 лет назад. Ислам – лишь позднейшая из религий, утвердившаяся в Афганистане, где раскопки Луи Дюпре обнаружили поселения, возраст которых насчитывает до 35 000 лет, и где современное разведочное бурение на нефть и газ то и дело обнаруживает свидетельства существования древних цивилизаций. Завоеватели, приходившие через горы с разных сторон, приносили с собой новые религии, практики и верования. Одни были стерты с лица земли теми, кто пришел позже, а другие остались и по сей день. Афганистан, который, по мнению антропологов, был одним из мест пересечения между Востоком и Западом, в действительности повидал большинство известных верований (нередко терпимо к ним относясь), равно как и приток поборников таких вероисповеданий, как буддизм, индуизм, иудаизм и христианство. Даже в период прихода и доминирования ислама меньшинства в Кабуле свободно практиковали другие религии вплоть до 1980-х.

Однако в десятилетия войн с каждой волной беженцев самые образованные афганцы обычно уезжали первыми, и с каждым переселением деревенских жителей в городские области в общество проникали более консервативные элементы, принося с собой из далеких провинций более строгие нормы, всеобъемлющие племенные обычаи и правила.

Я, наконец, поняла, что бабушка Захры пытается подтолкнуть меня в том же направлении, что и группа медиков доктора Фарейбы. Только они не говорят этого вслух. Они говорят о совершенно ином времени. Эта пожилая женщина попросту не могла назвать вещи своими именами: верования и практики, направленные на рождение сыновей и сложившиеся во времена, предшествовавшие исламу, по-прежнему более чем живы в одной из наиболее консервативных мусульманских стран на земле! Значит, след афганских бача пош может уходить гораздо глубже, чем во времена Талибана или даже прапрабабушки Захры.

Глава 9

Кандидатка

Азита

Она «примеряет» перед зеркалом несколько разных лиц. Нахмуренные брови и сжатые челюсти читаются как решительная. Сжатые губы – мудрая, серьезная. Скользкий шелковый платок нуждается в еще одной булавке; он то и дело соскальзывает на бледный тональный крем на лбу.

Сегодня ее будут фотографировать.

Гостиная Азиты стала штаб-квартирой кампании за «львицу Бадгиса»: это прозвище дали ей сторонники на предыдущих выборах, и его же она приняла для плакатов, лоббируя свое переизбрание в 2010 г. Это ее прозвище – не такой уж и тонкий намек на легендарного Ахмад-шаха Масуда{73}, моджахеда, который сражался с Советами, «льва Панджшера». Впоследствии он выступал и против правления Талибана заодно с Северным альянсом, пока его не убили.

Когда Азита выходит из ванной комнаты, ее встречают мольбы купить щенка: девочки только что видели щеночка в мультике. Она говорит им, что не знает, что подумают соседи: ведь держать домашнюю собаку – это так по-западному. Здешние собаки – дикие. Но она обещает подумать об этом, если все они пойдут играть в своей комнате. Небольшой спор по поводу того, кто будет пользоваться ноутбуком Азиты, уже завязался между Мехран и одной из ее сестер. Когда Мехран дает сестре пощечину, в ответ она слышит угрозу:

– Если ты еще раз так сделаешь, – говорит Мехрангис, искоса бросая взгляд на фотографа, а потом обратно на Мехран, – я больше не буду называть тебя своим братом.

При этих словах Мехран отступает, а мать вздыхает у нее за спиной. Азита извинительно улыбается фотографу и его помощнику, которые устанавливают в гостиной большой, похожий на театральный, прожектор на металлическом треножнике. Муж Азиты, с ног до головы одетый в белое, изо всех сил старается быть хорошим хозяином, подавая чай, а потом с трудом передвигая по полу туда-сюда большой пластиковый вентилятор. Каждый из гостей получает по нескольку мгновений воздушного потока прямо в лицо.

– Это мой муж-домохозяин, – шутит Азита, обращаясь к молодому фотографу. Он отвечает ей ничего не выражающим взглядом.

Она позирует у выкрашенной в желтый цвет цементной стены, и фотограф несколько раз щелкает камерой. Процесс занимает всего пару секунд – и вот он уже правит фотографии на своем ноутбуке. Большинство из них не в фокусе или передержаны, из-за чего лицо Азиты получается плоским. Но это неплохо: коль скоро платок на месте, а на лице нет ни тени радости – сойдет. На лучшем снимке ее губы выдают намек на улыбку, но он уходит в брак: улыбающаяся женщина трактуется как фривольная и легкомысленная.

Азита выбирает одну фотографию, на которой она одета в таджикский халат, вышитый вручную, и другую, где на ней красный полосатый туркменский жакет. Ей нужно подыгрывать всем сторонам сложного этнического «лоскутного одеяла» своей провинции, одновременно сохраняя свое собственное аймакское наследие по отцовской линии (аймаки – это суннитское персидское племя, говорящее на хазарском диалекте). Родовая принадлежность всегда определяется по отцу, но, будучи меньшинством, которое долгое время одновременно игнорировали и преследовали, в родной провинции Азиты аймаки традиционно держались заодно с таджиками. Эта тенденция ей на пользу, поскольку таджики сформировали альянс со многими пуштунскими племенами Бадгиса.