Книга Замурованная. 24 года в аду - Найджел Которн

Конечно, поводы подозревать Фрицля были, и немалые. В течение десяти лет в этой семье зарегистрирован один пропавший без вести человек, и трое, по их заявлению, подброшены под двери. Эти факты занесены в протоколы.

«У нас не было оснований не верить им», – сказал Ленце.

Йозеф Шлоель, глава окружного суда Амштеттена, чьей обязанностью было присматривать за детьми, согласен с Ленце: «Не было оснований предполагать, что что-то идет не так». Но все же Шлоель признал, что правила в некоторой степени не были соблюдены, потому что формально опеку над детьми оформили Фрицлю без согласия их пропавшей матери Элизабет. Он допустил, что тогда вся процедура могла быть поставлена под вопрос, но в итоге разрешение было дано, так как никаких нарушений не обнаружили. Тогда это казалось лучшим решением.

«Бабушка окружила внуков заботой и любовью, – сказал Ленце. – Эти трое – Лиза, Моника и Александр – получили отличное воспитание. Они хорошо учились. Они интегрировались в социум, и все записи, описывающие их времяпрепровождение с фрау Фрицль, позволяют сделать вывод, что атмосфера у них была хорошей».

С его стороны чувствовалась даже симпатия к пожилой паре, неожиданно обзаведшейся новой молодой семьей. «Удочерена была только первая девочка, Лиза, – уточнил Ленце. – Остальные официально росли как переданные на воспитание дети. Они предпочли такой вариант, поскольку государство не платило пособие за усыновленных детей, тогда как в случае принятия на воспитание детское пособие составляло от 397 до 410 евро в месяц за ребенка, в зависимости от его возраста. Теперь, зная произошедшее, можно только недоумевать – как этот человек смел претендовать на пособие. Но такова правовая норма Австрии, и граждане страны имеют такое право».

Хотя на виду всего города Ленце рьяно оборонялся, в частной беседе он предстал не таким уверенным. «Я не могу спать, – признался он. – Я сам отец, и я не могу представить, что вытерпела эта несчастная семья. Я стал пить снотворное – просто не могу выбросить их страдания из своей из головы. Я потрясен произошедшим».

Профессор Макс Фридрих также понимает, почему семья Фрицля не вызывала подозрений. «Все там, наверху, и все, кто был знаком с ними, все в один голос твердят, что все было в порядке, – сказал он. – Дети ходили в школу, исправно выполняли домашние задания, были воспитаны в строгости своим отцом. Так что какое-то время спустя люди начинали говорить: „Какой выдающийся человек“. Немного строг, но, как говорят у нас в Австрии, немного строгости еще никого не убило, так что все это определенно сыграло свою роль».

Но подсказки мог заметить каждый, если верить Хедвигу Вольфлю, директору центра охраны ребенка в Австрии. «Еще в детстве Элизабет сбежала из дому. Полиция разыскала ее, вернула домой и толкнула в жесткие объятия отца, – сказал он. – Побег из дома – это явный показатель несчастья. Но никому, похоже, не было никакого дела до судьбы этой девушки».

Не только австрийские журналисты задавали вопросы о поведении властей. В Амштеттен прибыли журналисты международной пресс-службы, и дело тут же приобрело такую громкую огласку по всему миру, что потребовало участия правительства. «Мы столкнулись сейчас с неизмеримым преступлением», – заявил министр внутренних дел Гюнтер Платтер, стараясь охладить критику в адрес администрации. Даже президент Австрии Альфред Гузенбауэр вмешался, открыв крупную рекламную кампанию, которая должна была спасти государство и не бросить на него тень «страны подвалов». А название было бы более чем уместным после дела Наташи Кампуш и февраля 2007 года, когда выяснилось, что юристка из Линца три года держала трех своих дочерей в кромешной темноте.

Испытания девочек начались, когда им было 7, 11 и 13 лет. Их родители развелись, и опеку над детьми получила мать, но впоследствии у нее случился нервный срыв. Она забрала их из школы, сказав, что желает обучать их дома, а сама держала их взаперти в комнатах, освещаемых только одной лампочкой. Единственным, с кем они могли играть, были мыши.

Оказавшись наконец на свободе, они не могли переносить солнечный свет. Они столько времени провели вдали от мира, что у них выработался собственный язык. Говорили, что их мать находила возможность уклоняться от визитов к детскому социальному работнику, используя свои профессиональные навыки. Когда отец пытался повидаться с дочерьми, его бывшая жена говорила ему, что они или больны, или гостят у бабушки и дедушки. Трое – Виктория, Катарина и Элизабет – были освобождены только тогда, когда в полицию обратились бдительные соседи.

«Почему полицию можно так просто надуть? – спрашивает читатель австрийской ежедневной газеты „Вьенен цайтунг“. – Остается только надеяться, что эти несчастные получат профессиональную психиатрическую помощь».

Ежедневник «Курьер» осветил еще одно «подвальное» дело, в котором супружеская пара из Вены держала свою приемную дочь, которой пришлось испытать немало трудностей, запертой в холодной комнате, как животное. Очевидная регулярность подобных дел была самым убийственным обвинительным заключением в адрес австрийского общества, и газеты пестрели недвусмысленными заголовками: «ЭТИ ПРОЦЕССЫ ПОТРЯСЛИ НАЦИЮ».

Но история Фрицля достигла новых глубин. «После этого последнего случая невозможно будет просто продолжать жить как ни в чем не бывало, – напишет журналист австрийского ежедневного издания „Дер Штандард“ Петра Штайбер. – Весь народ должен спросить у себя, что происходит не так».

Заголовок на первой странице австрийского «Кронен цайтунг» окрестил дело Фрицля как «МУКИ ДОМА УЖАСОВ».

«КАК ЭТО МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ?» – вопрошала газета «Ди Прессе», тогда как читатели «Вьенен цайтунг» искали ответа на вопрос: «Как такое может быть возможно в наши дни и сколько еще людей, возможно, в эту минуту живут в таких условиях?»

Соседи, которых цитирует «Ди Прессе», рассказывают, что Фрицль так отгородился ото всех, что люди, которые жили с ними долгое время на одной улице, уже начали думать, что старик умер. Репортер поясняет, что в городе, где все соседи знают друг друга, такой образ жизни был необычен.

Президент Гузенбауэр обратил особое внимание на дело Фрицля: «Мы не можем позволить одному человеку держать в заложниках целую страну. Не Австрия виновна. Это вопиющее уголовное преступление, но все же единичное преступление».

Но городская администрация Амштеттена не была так оптимистична. «То, что случилось в этом подвале, стало неотъемлемой частью истории этого города», – сказал делегат правления города Герман Грюбер.

Когда Наташа Кампуш услышала о деле Фрицля, она публично предложила Элизабет связаться с ней для эмоциональной и финансовой помощи. «Я могу представить, насколько тяжело это испытание дается им обеим – матери детей и жене самого преступника», – сказала она.

Два этих дела неразрывно связались в сознании общества. На вопрос, может ли объявиться еще кто-то, подобный Фрицлю и Приклопилу, кто держит своих детей в потайном бункере, старший следователь Польцер ответил: «Такая вероятность не исключена».

Обитатели живописного городка Амштеттен не просто были шокированы, осознав, что среди них скрывалось похотливое чудовище, – они стали еще и центром притяжения для мировой прессы, журналисты со всего мира толпились на улицах, спрашивая всех, кто был готов отвечать им, как такое ужасное событие могло происходить прямо у них под носом.