Книга Утраченная реликвия - Сергей Сухинов

Когда от долгой непрестанной молитвы Серафим изнемог, он услышал в своей душе ясный голос, который запомнил на всю жизнь:

– Иди и будь с ними.

Когда отец Серафим окончательно пришел в себя, оказалось, что он стоит в полутемном подвале перед престолом, на котором догорала свеча, и произносит заключительную молитву евхаристического канона. И тут он заплакал навзрыд…

Отец Серафим поднялся по лестнице и, пройдя черезггостиную, распахнул входную дверь и остановился на пороге. Утренний туман над Москвой-рекой уже рассеялся, и там, на другом берегу, четко были видны холмы, на которых были рассыпаны темные кубики домов села Знаменки. Среди них словно темным укором для местных жителей стояла обесчещенная, лишенная креста небольшая церквушка.

На другой стороне оврага, прозванного «Поповым», росли высокие, раскидистые липы голицынского парка. Там, недалеко от берега, два с лишним века простояла церковь Успения Пресвятой Богородицы – старинный храм, настоятелем которой он был несколько лет. Но теперь среди могучих стволов лип не было видно ничего – лишь невысокий холм битого кирпича – все что осталось от древней церкви.

Отец Серафим не сразу заметил, что по дороге к его дому бежит молодая женщина, в которой он узнал Клавдию Давыдову. Рано овдовев, оставшись одна с тремя сыновьями и больной матерью, она прикипела сердцем к доброму батюшке, находя в беседах с ним и утешение в житейских скорбях, и духовное наставление, и отеческую заботу. Он и вправду стал ей как родной отец.

Она была чем-то сильно взволнована. На ее лице был написан испуг. Еще не добежав до него, она закричала издалека:

– Батюшка, горе-то какое, в сельсовете по радио передали: война с немцем началась!!!

Это был воскресный день двадцать второго июня страшного 1941 года.

Уже приблизившись к священнику женщина вдруг изумленно застыла.

– Да на тебе лица нет, отец Серафим! Что с тобой? Ты же белый весь стал, поседел за одну ночь!..

– Знаю, Клавушка, – пропустив последние слова и думая о главном, ответил священник. «Вот и сбылось», – подумал он, а вслух сказал. – Великое горе пришло на русскую землю. – И помолчав, добавил. – Война будет тяжелой и долгой, великая битва света и тьмы. Но Россия выстоит. Господь не допустит нашего поражения!

– Так ведь немцы полмира завоевали, как же мы одни-то против них… У меня ж дети да мать старая на руках. Как же нам жить-то теперь, ба-тюш-ка-а-а-а! – залилась она слезами.

– Ничего, Клавушка! «Если Бог за нас, кто против нас?», – сказал Серафим и погладил женщину по голове.

Так они и стояли на пригорке: высокий, средних лет, но совершенно седой священник, и прильнувшая к нему плачущая молодая женщина, вмиг постаревшая от нежданно нагрянувшей беды. Он гладил ее по голове и повторял:

– Ничего, Клавушка, ничего! Бог с нами!..

Родик некоторое время сидел в глубокой задумчивости. Он вдруг ощутил, будто что-то начало меняться в его душе. Еще час назад, до того, как он открыл дневник Серафима Соровского, он был словно бы совсем другим человеком. Странно…

Так и не разобравшись в обуревавших его чувствах, Родик снова начал читать старый, пожелтевший от времени дневник.

Глава 16. На фронте

Ранним утром 22 июня 1941 года, когда Серафим еще служил литургию, немецкие войска нарушили мирный договор и вероломно напали на Советский Союз.

Началась война. Сотни тысяч добровольцев стали осаждать военкоматы, требуя, чтобы их отправили на фронт. Были и такие, кто, струсив, пытался всеми правдами и неправдами отсидеться в тылу.

Серафим недолго размышлял, что делать. Он поехал в Истру, в районный военкомат. Целый день, до глубокого вечера он простоял в длинной очереди. Были среди добровольцев и петровские жители, но то ли они действительно не признали в высоком седовласом мужчине своего бывшего батюшку, то ли сделали вид, что не узнали.

Наверное, Серафим был далеко не первым священником, кто пожелал пойти на фронт, потому что военный комиссар, просмотрев документы Серафима Соровского, не стал задавать ему лишних вопросов. Да и не такое было положение на фронте, чтобы задавать лишние вопросы! Немцы лавиной неслись к Москве от западных границ СССР, сметая все на своем пути. Гитлер мечтал провести – свой парад победителей, уже 15 августа 1941 года. Но, встретив отчаянное сопротивление Красной Армии, перенес его сперва на начало осени, а потом уже на 7 ноября – день годовщины Октябрьской революции. Ради этой цели он не жалел ничего: ни боевой техники, ни солдат.

С самого начала Второй Мировой войны немецкая армия казалась совершенно непобедимой! С необычайной легкостью и почти не встречая сопротивления, она в течение нескольких недель захватила всю Францию, чья армия по боевой мощи не уступала войскам Вермахта. А затем гитлеровцы стали совершать многочисленные авианалеты на Великобританию, заставив англичан только обороняться. Страны Восточной Европы, фашисты прошли легко. Настал черед самой большой страны мира – Советского Союза, который Гитлер считал главным врагом Третьего Рейха.

К осени 1941 года гитлеровские войска уже стояли на подступах к столице. Казалось, никто и ничто не может остановить эту стальную армаду, на которую работала не только гигантская немецкая военная промышленность – ей к тому времени рабски помогала почти вся Европа!

Красная Армия, несмотря на беспримерное мужество солдат и офицеров, терпела поражение за поражением. Сталин давно готовился к войне, прекрасно понимая, что несмотря ни на какие мирные договоры Гитлер рано или поздно непременно нападет на Советский Союз. Последние десять лет Красная Армия постоянно перевооружалась, оснащалась танками, боевыми самолетами, современными пушками, винтовками, автоматическим оружием. Миллионы советских парней буквально рвались служить в армию – в то время это было очень почетным, поистине мужским делом. А офицеры, и особенно летчики, были самыми завидными женихами! Людей в военной форме все уважали, понимая, что только они могут спасти страну от врага…

Однако, несмотря на новое вооружение, исправно поставлявшееся сотнями заводов, мощь Красной Армии не увеличивалась. Ведь главное в армии не танки и не пушки, а люди, и особенно люди профессиональные, опытные. Увы, в эти предвоенные годы Сталин, словно обезумев, направил главный удар своих репрессий именно против офицерского состава Красной Армии! По доносам были арестованы тысячи лучших красных командиров. Из пяти маршалов были расстреляны трое, из пятнадцати командармов I и II ранга – тринадцать, из 57 командиров корпусов – 50, из 186 командиров дивизий – 154, из 108 армейских, корпусных и дивизионных комиссаров – 99, из 456 полковников – 401…

В результате жестоких сталинских репрессий накануне войны многие дивизии и полки лишились своих опытных командиров, а пришедшие им на смену молодые офицеры оказались попросту неспособны вести на равных бой с превосходящими силами врага. Кроме того, выяснилось, что технически Красная Армия уступает немецкой армаде, особенно в отношении количества танков и боевых самолетов. И хотя у Германии не было танков, равных нашим Т-34 и КВ, благодаря более умелому взаимодействию авиации, артиллерии и тяжелой техники, вермахт на первом этапе войны быстро продвигался вперед, неся с собой разруху, горе, смерть.