Книга Летучий Голландец - Андрей Матвеев

Здоровенный коричневый детина с мощными бицепсами и толстой бычьей шеей.

Папаша тоже был здоровым, видимо, убивали его долго.

Вызвали из Москвы в Лагос и стали убивать.

В Москве он был уже первым советником, но мом, зная, что к чему, губенки не раскатала и вместо Лагоса двинула с Вилли к родичам в Лондон.

Вилли тогда было четыре года.

Из Лондона они перебрались в Брайтон, и там мом снова вышла замуж.

А когда Вилли исполнилось четырнадцать, он огрел отчима обрезком водопроводной трубы по голове и стал Диким Вилли.

Хотя в Брайтоне без водопроводной трубы или бейсбольной биты никак. Вилли до сих пор помнил, как они шли стенкой на стенку на местном пляже.

А ветер дул прямо в рожу, ветер с этого гребаного моря. Ноздри у Вилли раздувались, как у хорошего жеребца, а глаза наливались кровью.

До сих пор тоска гложет по Брайтону, хотя город, на самом деле, полное дерьмо, да и винтить оттуда пришлось быстро. И дело не в крэке, на котором тогда он сидел. Просто он был одним из Белых Тапиров, а это было чревато кутузкой — разгромленные Макдоналдсы и свернутые телефонные будки, да еще несколько проломленных черепов.

Но это ему пригодилось, все это ему пригодилось уже на континенте. Сначала в Париже, потом в Нанте, затем — Антверпен, Брюгге, Амстердам, снова Брюгге, Дюссельдорф, Барселона…

В Барселоне он уже был Адамастором.

Промоутеры так и писали на афишах: всю ночь МС Адамастор и его кислотный рэп…

Бред, конечно.

К этому времени крэк он нюхать перестал, как вообще перестал жрать всякую пакость. Начал ходить в качалку, а чтобы расслабиться — виски, текила, снова виски.

И, конечно, девочки.

Чем больше, тем лучше.

Милые чиксы разного цвета, белые, желтые, черные… Пухленькие и худые, грудастые и с тощими сиськами, толстожопые и плоскозадые, с лобками бритыми и заросшими, как обочина болота — его хватало на всех. Он любил их всех, хотя больше всего на свете любил мом и вечерний запах с Английского капала, сырой, тревожный, освежающий, ветреный запах…

Вахтенный матрос отдал швартовые, «Летучий голландец» плавно заскользил вдоль пирса.

Почти бесшумно, турбины работали на треть оборотов.

Поэтому он и стал Адамастором — еще в Брайтоне прочитал легенду про того голландского придурка, что бросил вызов всем силам мира, но напоролся на злобного духа ночных бурь.

И имя его засело в нежном сердце Дикого Вилли.

Так что когда понадобился сценический псевдоним, проблем не было: МС Адамастор, что может быть круче!

Вилли докурил и выбросил бычок за борт.

Плевать, что засоряет это сраное море.

Все моря сраные, кроме одного, на берегу которого до сих пор живет мом.

А тут — арабы, евреи и куча белых идиотов, гоняющих шарик.

Третье лето он проводит в Эйлате, и третье лето видит одно и то же.

Хотя, слава Белому Тапиру, что трахает разных.

А вон ту он хорошо запомнил.

Местная, с севера.

Она попросила его сделать ей больно: пожалуйста, ее задница получила по полной!

— Привет, малышка!

Она улыбается, рядом с ней какой-то белый хмырь.

Я не люблю белых, но я вынужден с ними мириться.

Вилли поправляет цепь на шее.

— Увидимся попозже, дорогуша, все равно вы здесь на всю ночь!

Капитан раскочегарил турбины, «Голландец» пыхтит и прет в открытое море, вон огоньки «Принцессы», за ней — египетская граница…

А этого типа Вилли встречает каждый год.

В одно и то же время, всегда в августе.

Высокий, с большой бородой — как ему не жарко?

Говорят, что он тоже дипломат, как и покойный Виллин папаша.

Бывший дипломат.

Из какой-то бредовой страны, Белоруссии.

И играет, чтобы зарабатывать деньги для оппозиции.

Временами ему это удается.

Интересно, а кто дает ему деньги на игру?

Казино — на второй палубе.

Место Виллиной работы — на верхней.

МС Адамастор в ночном клубе «Летучий голландец».

А вот этого ублюдка он тоже уже видел.

Коренастый, плотный мужчина с красным лицом и крючковатым носом, под которым топорщатся щеточкой густые черные усы.

И он опять пьян, он всегда пьян!

Прется в казино, вслед за дипломатом…

За ними — дамочка в вечернем платье, лет пятидесяти. Спутнику лет двадцать, не больше.

Вилли сплюнул за борт и пошел на верхнюю палубу.

Пора было зажигать.

Вилли любит зажигать, вот только сегодня ему влом.

Вломы!

Козлячья жизнь, сплошная мазэфака!

Если бы он сегодня не работал, то торчал бы сейчас дома и пялился в видик.

И ел перечные чипсы, запивая темным «Гиннессом».

По видику он бы смотрел «Пса-призрака» с Форестом Уитакером. Вот это чувак!

И музон там крутой, от этого музона башку сносит!

А еще там голуби, давно Вилли голубей не видел, с весны, наверное…

Здесь только чайки и эти… Как их… Honey bird, honey bird, motherfucker, shit and dirt!

Ни хрена не видно, ни справа по борту, ни слева. И звезд не видно — идиотский тент мешает, если его подпалить, то заполыхает!

Местная чикса с белым уже тут, странно, что не в казино…

Как ее зовут?

Вилли пытается, но не может вспомнить.

Только запах — он помнит запах всех кисок, что ему довелось попробовать.

У этой он был резким и терпким, с горьковатый кислинкой, но не лимон, скорее — грейпфрут…

И она была очень густой, он вообще заметил, что еврейки не любят бриться.

Форест Уитакер — вот это чувак, жаль, что его все же завалили…

One… Two…

One… Two… Three.. Four…

Ему хочется сегодня их положить сразу, грохнуть и расплющить.

Сегодня ночью он их не любит, сегодня ночью он будет их убивать…

I'm Adamastor the Great, this is my cool nom de guerre,

Guess what an ugly mug I hide behind it Hell knows where?

Guess what a lion heart is beatin' in this here mighty chest?

Until you guessed I'll fuck you soundly please don't take this for jest!

Белый, что с еврейской телкой, как-то неприятно лыбится… И что это за хрень у него на плече? В Брайтоне бы точно сказали — бомба…