Книга Летучий Голландец - Андрей Матвеев

— Ну и что? — равнодушно спросил Банан.

— Он там! — сказала Марго, спустив покрывало и подставляя голые плечи лучам солнца.

— Кто? — поинтересовался Банан.

— Этот черный чувак, — ответила Марго, — он в этом казино диджеит, там клуб есть, так вот в нем…

«Летучий голландец» проплыл мимо и исчез за соседними бунгало.

Невысокие горы на противоположной стороне залива уже были ярко освещены солнцем, пустынные, светло-коричневые, с желтыми, будто нарисованными пятнами.

Банан вновь подумал о том, что он так и не знает, зачем он здесь и что будет завтра.

И — послезавтра.

Вот уже второй месяц, как он просто не представляет, что будет.

— Пошли завтракать! — сказала Марго.

Завтрак оказался странным, без мяса, то бишь — кошерным.

Молочное, рыба, выпечка.

И совсем безвкусный кофе.

Зато свежевыжатый сок. Банан взял себе грейпфрутовый, Марго — апельсиновый.

Он наложил себе полную тарелку золотистых лепешек, хорошенько полив их каким-то тягучим джемом.

Марго была в шортах и майке без рукавов.

На плечах никаких следов не было, как не было их и на запястьях.

Они позавтракали и спустились вниз, прошли мимо бассейна, вышли из ворот и оказались на дороге.

Справа был Египет, напротив — граница Иордании и Саудовской Аравии.

А они были в Израиле.

На самом краю, почти что на Синайском полуострове.

Банан махнул рукой проезжавшему по дороге такси, они сели, Марго попросила везти их в порт.

Туда, где катера, яхты и где швартуются плавучие казино.

В Израиле запрещено играть, но играть можно в нейтральных водах.

Было жарко, уже за сорок, но с Красного моря дул ветер, и Банану было хорошо.

Они проехали мимо обзорной мачты подводной обсерватории, миновали заполненный пляж, позади остался отель «Ла Меридиен», машина повернула в сторону порта, горы подпирали Эйлат с той стороны, откуда они приехали, горы были и с другой стороны, горы, пустыня и ярко-синяя поверхность моря.

Банан посмотрел на Марго, она сидела спокойно, темные очки были подняты на лоб, глаза были усталыми — видимо, все еще не отошла от вчерашней дороги.

А потом он посмотрел на ее голые колени и внезапно опустил руку и погладил — вначале одну, потом другую.

— Странный ты! — сказала Марго.

Машина остановилась, Банан расплатился, и они вышли.

Ближайшая яхта отплывала через пять минут, они вполне успевали.

Добежали до пирса, купили билеты и по шатким мосткам прошли на корму.

Накаченный капитан в джинсах и темной футболке что-то сказал одному из двух матросов, тот начал отшвартовываться.

На яхте кроме них было еще человек десять, Марго позвала его наверх.

Эйлат остался за спиной, за спиной осталась и Акаба с маленькими белыми домиками и летней резиденцией покойного короля Хусейна, яхта шла посреди залива, и Банан вдруг почувствовал, что опять становится свободным.

От себя, от ночных кошмаров, от всего-всего.

Слева виднелись пустынные горы Израиля и Египта. Яхта прошла мимо пограничного пункта Таба, позади остался построенный на египетской территории высотный «Хилтон».

А справа начались уходящие за горизонт еще более одинокие горы Саудовской Аравии, и где-то там, далеко-далеко впереди, были загадочные города Мекка и Медина. Но их не было видно, их не могло быть видно — Банан просто знал, что они должны быть, как позади были Акаба и Эйлат, а еще Иерусалим и Акко, да и Крит с Ираклионом. Как должно быть и много других мест, куда Максима еще загонит судьба, заключенная в этот маленький термос, который он опять потащил с собой, и Марго, смеясь, чуть было не скинула его в воду. Он не дал ей сделать этого, а скинул в воду саму — когда яхта остановилась, и капитан объявил через громкоговоритель, что именно сейчас они находятся на границе четырех стран. Банан нырнул следом и чуть не закричал от того, какой холодной здесь оказалась вода, не больше двадцати трех градусов. Но через несколько минут ему Стало хорошо, и он, перебирая руками за леер, подплывал обратно к трапу, забирался на борт, вновь нырял, справа — Египет и Израиль, слева — Иордания и Саудовская Аравия, а он здесь, в Красном море и он абсолютно свободен, так свободен, как еще никогда!

Когда же он, наплававшись, растянулся рядом с Марго, которая сушила волосы под ослепительным эйлатским солнцем, то она спросила его:

— Слушай, а ты не знаешь, откуда это?

И пропела:

— Счастье — это теплый пистолет, мама!

— А что? — спросил Банан.

— Приснилось! — ответила Марго, но тут им предложили обед, а потом яхта развернулась и медленно пошла обратно в сторону порта, так что Банан не ответил на ее вопрос, как не стал отвечать на него позже, когда они вернулись поужинать и переодеться в гостиницу.

Начинались быстрые ближневосточные сумерки, и им пора было вновь ехать в порт.

Только к другому причалу.

Где ярко сверкало иллюминаторами и бортовыми огнями плавучее казино «Летучий голландец».

Дикий Вилли

Его звали Вилли, а Диким прозвали в четырнадцать, когда он чуть не отправил на тот свет отчима, ударив его обрезком водопроводной трубы по голове.

«Wild» Willy.

Хотя матушка до сих пор нежно щебетала в трубку «сыночек», когда он догадывался включить мобилу.

— Вилли, — говорила она ему, — мой маленький Вилли!

Он откидывал от себя очередную девку и рычал в телефон:

— Как здорово, что ты позвонила, мом!

С отчимом же вышло так: Вилли доедал уже третью упаковку перечных чипсов, когда этот придурок решил, что ему хватит.

Потому что от этого, видите ли, могут быть прыщи.

Тогда Вилли встал, вышел на улицу, зашел в гараж достал из дальнего угла валявшуюся там на всякий случай трубу и вернулся обратно в дом.

И двинул отчима по башке.

Хотя дело было не в чипсах, просто тот был козлом.

Но из подобных козлов, в основном, и состоял мир.

Когда Вилли был еще совсем маленьким, то эти козлы убили его отца.

Папаша был дипломатом из Нигерии, хотя Вилли родился в Индии — именно там папаша и подцепил мать.

В Дели, где трудился то ли вторым, то ли третьим советником посольства.

Судя по фоткам, папаша был жутко черен, но Вилли больше пошел в мамашу — индианки черными не бывают.

Так что он получился отчетливо коричневым.