Книга Семейная тайна - Тери Дж. Браун

— Извини, я не хотела тебя напугать. — Она сбросила одеяло и направилась к Сюзи, на ходу надевая промерзший пеньюар. — Давай помогу.

— Нет-нет, мисс. У меня будут неприятности…

— Глупости. Никто не узнает. А почему нынче ты? Куда подевалась Пруденс?

— Гортензия, камеристка леди Саммерсет, сказала ей, что разводить по утрам огонь не ее забота, а моя.

Виктория ловко скомкала газету и затолкала в камин, затем добавила щепок и подожгла бумагу:

— Вот и все.

— Откуда вы знаете, как это делается?

— Отец научил, когда в Швейцарии мы отправились в поход. Значит, это твоя работа — разжигать по утрам камины?

— Да, мисс, — кивнула Сюзи. — Я обхожу женские комнаты, а коридорный — мужские. Но потом Гортензия сказала, что к вам и мисс Ровене будет приходить Пруденс.

Виктория села на пятки:

— А затем сказала Пруденс, что, наоборот, этим должна заниматься ты. Какая-то бессмыслица.

Озадаченная, она помогла Сюзи собрать рассыпавшуюся растопку. Зачем это понадобилось? Жестокая шутка?

— А расскажи-ка мне, как Пруденс уживается с остальными слугами?

Сюзи вытянула губы в трубочку, как будто не знала, что ответить.

— Да все в порядке, Сюзи. Мне нужно знать.

— Ну, мне она нравится. И Стряпухе тоже, хотя она редко выказывает кому-либо симпатию. Но все остальные считают ее выскочкой из-за манер и тому подобного. Она ведет себя, словно и не служила никогда, и всем охота узнать, как она так ловко устроилась. Поэтому они подшучивают над ней и вообще.

Виктория встала и плотнее запахнула пеньюар, но продолжала дрожать, несмотря на потрескивавший в камине огонь. Сюзи отвернулась и подбросила дров.

— А что ты думаешь о Гортензии?

Сюзи скривила рот, скрывая чуть выступавшие зубы.

— О, ее никто не любит, но госпожа в ней души не чает, вот ей никто и не перечит.

— А с Пруденс они ладят?

— Поначалу нет, но сейчас Гортензия стала любезнее. Но Пруденс не изучила ее так хорошо, как мы.

Виктория задумчиво наклонила голову набок. Возможно, Сюзи поможет ей прояснить тайну миссис Тэйт.

— Сюзи? Можно, я задам тебе несколько вопросов? Даю слово, что неприятностей не будет.

Та кивнула, но страдальческое выражение на ее лице показывало, что ей не нравится подобный поворот событий. Покуда Сюзи не передумала, Виктория метнулась к кровати, схватила покрывало и завернулась в него вместе со служанкой. Когда она опустилась перед огнем, у Сюзи не осталось иного выбора, как только последовать за ней.

— Ты всю жизнь прожила в Саммерсете?

— Да, мисс.

— А что тебе рассказывали странного про Саммерсет? Что-то же было. Любой старый замок хранит предания.

Сюзи слегка побледнела:

— О, я ничего плохого не слушаю, иначе не смогла бы здесь работать. Какая тогда от меня польза? — спросила она. — Еще засветло я ползаю по всему дому, развожу огонь и так далее. Зато есть много страшных преданий об окрестностях Саммерсета.

На худом девичьем лице было написано волнение, связанное со страшным преданием, вертевшимся на языке, и Виктории не пришлось просить дважды — россказни полились рекой.

— Вы же знаете о колодце поцелуев? Ну так позвольте заметить, это не помогает…

— Сюзи!

— Я не пробовала! Это все моя мама. Она, еще маленькой, нашла там молодую девушку, повешенную на балках поверх колеса.

— Ужас какой! Но это не предание, это действительно произошло. Может, вспомнишь что-нибудь еще?

— Конечно произошло! — Сюзи задохнулась от негодования. — По-вашему, я обманываю?

После заверений, что у Виктории и в мыслях этого не было, Сюзи продолжила. Виктории внезапно пришло в голову, что собеседница — пропахшая потом, стиральным порошком и золой — была моложе ее всего на несколько лет. Как же она не заметила? Виктория и раньше видела девочек, рожденных в нищете и бывших еще моложе Сюзи, уже обремененных двумя-тремя детьми, и всякий раз у нее разрывалось сердце. Но ей и в голову не приходило, что ее дядя и тетя усугубляли проблему. Она полностью потеряла нить, но вот слова Сюзи вновь привлекли ее внимание.

— Погоди… Ты говоришь, нашли еще одну молодую женщину?

Та кивнула, широко распахнув глаза.

— В том же месте?

Почему она ничего об этом не слышала? В Саммерсете имелась настоящая тайна, а ей никто не сказал!

— Нет. Вы не слушали! Ее нашли в старой часовне, где поворачивает ручей, и там же в свое время обнаружили леди Халпернию. — Сюзи в ужасе зажала рот руками.

— Нет-нет. Все в порядке. Нас только двое, никто тебя не накажет.

Сюзи это не убедило. Она встала:

— Мне пора к мисс Ровене, а то она замерзнет. Спасибо, что дали погреться. Мне уже намного лучше.

— Приходи когда хочешь, Сюзи. Мы же никому не расскажем, о чем говорили?

Сюзи закивала и выскочила за дверь.

Но в самом деле: говорили — о чем? Виктория начала собирать местные сплетни о деде, а вместо них выслушала добрую старую страшилку. И где теперь искать сведения? Кэрнс мог что-то знать, но он скорее бы умер, чем повторил что-то нехорошее, сказанное о Бакстонах, — даже собственно Бакстону. Она отправится к Колину или Элейн, а после — к единственному человеку, от которого могла надеяться получить ответ.

К няне Айрис.

* * *

Утро в крыле для прислуги всегда оказывалось ранним. Ранним и холодным, наступавшим под ненавистный стук миссис Харпер в дверь. Если кто-то не выказывал расторопности, экономка распахивала дверь на обратном пути, впуская в комнаты сквозняк, тянувшийся будто из самой Сибири. Пруденс быстро усвоила, что лишние пять минут сна не стоят выделки.

— Я встала! — довольно резко прокричала она миссис Харпер.

Так и было — она действительно встала, успела надеть нижнюю рубашку и рассматривала разложенную одежду. Когда Пруденс тронула пальцем мягкую шерстяную ткань платья, в ее памяти всплыла вчерашняя беседа с Гортензией.

После ланча камеристка отозвала ее под предлогом важного разговора. Пруденс дождалась, пока та доест, и они поднялись к господским покоям. Держа ее под руку в неприятно интимной манере, Гортензия нашептывала:

— Чем, скажи на милость, ты занимаешься по утрам? А чистка кастрюль? А прочие поручения, которыми они тебя нагружают? Ты камеристка, это не твое дело.

— Как это? — Пруденс не понимала, к чему она клонит.

— Да они же тебя терпеть не могут.

Когда Пруденс спросила почему, Гортензия рассмеялась:

— Но мы же не такие, как они? Мы в некотором роде друзья господам. Хорошо образованны. Это наш выбор. Мы можем, если захотим, найти себе другое занятие.