Книга Рыбки в пятнах света - Рику Онда

привала точка идеально подходила для контакта между человеком, который находился у подножия скалы, и тем, кто был наверху.

Не знаю почему, но у меня на спине выступает холодный пот и бегут мурашки.

Откуда, почему возникло это пугающее ощущение? Что-то начинает складываться в уме.

А вдруг…

Вдруг проводник знал о существовании детей от первого брака?

Вот какая теория внезапно приходит мне в голову.

Я украдкой смотрю на своего сидящего с опущенной головой кузена.

А ведь между ними есть общее – между тем человеком и моим кузеном. Не отличает ли их обоих способность с безучастным видом игнорировать факты, которые у них перед глазами, устраняться от ответственности и избегать любых проблем?

Два образа накладываются в голове один на другой.

До чего же они похожи!

Спокойные, умные, никогда не позволяющие себе запачкать руки, делающие вид, что не осознают своего лицемерия. У них хорошее чутье, они способны заранее быстро предусматривать ситуации, которые могут обернуться для них неприятностями.

Тот человек подозревал, что приехавший из Токио клиент мог быть его сыном. Скорее всего, он был в курсе, что его бывшая жена родила.

И у него уже появилось доказательство – нож Тихиро плюс подтверждение – сигаретные окурки. Но все это просто для памяти, ведь у проводника, скорее всего, не было ни малейшего намерения признаваться в своем отцовстве.

По природе своей человек непостоянный, перекати-поле, он обосновался в тех краях. Ему было что защищать – семью, он больше не зацикливался на себе, стал опаслив и не хотел, чтобы его новая жизнь лишилась мира и спокойствия.

Но что, если, кроме него, был еще кто-то? У кого возникли подозрения: с чего это он взялся скрытно изучать своих клиентов, причем заранее, до их приезда? Кто тоже задался вопросом: а не сын ли его едет?

Я отчетливо воображаю себе картину: молодая женщина с ребенком на руках стоит у подножия скалы и налитыми кровью глазами смотрит вверх.

Она вышла замуж за городского, разведенного, у которого в городе осталась бывшая жена. О его прошлом она почти ничего не знала. И вот из Токио едут клиенты, и муж начинает нервничать. У него возникают какие-то подозрения, он пытается что-то выяснить. Видя все это, его новая молодая жена забеспокоилась. Она испугана: что может принести с собой прошлое? Точнее, ей становится страшно от того, что прошлое может забрать у нее мужа.

Ей хочется узнать, что пытается выяснить муж. Инстинкт матери, защищающей ребенка, приводит ее к такому же заключению, которое сделал муж: приезжающие скоро клиенты – его дети от первой жены.

Какой разговор случится между ними?

Что вообще произойдет?

Это не могло ее не тревожить.

Вдруг после их встречи муж оставит ее, заявит, что возвращается в Токио. Или эти его дети потребуют денег, и ей с ребенком придется жить в бедности. Или, увидев выросших детей, муж так растрогается, что захочет уехать к ним, а их бросит.

Или, или, или…

Ее сердце, должно быть, разрывалось от подозрений и тревоги.

Они еще больше усилились, когда клиенты приехали и после первого ознакомительного дня муж вернулся домой подавленным и погруженным в свои мысли. Жена собирается разобраться, что тому причиной.

На следующий день она приступает к действиям.

Решает взять ребенка и отправиться с ним туда, где проходил маршрут похода.

Надо, чтобы муж познакомил ее с гостями из Токио.

Возможно, звонит ему на мобильник и сообщает об этом.

Что ему делать?

Думаю, он запаниковал.

Поспешил объявить привал. Надо было где-то задержать новообретенных детей.

Возможно, в том месте он и получил сообщение жены, что она явится туда, откуда начинается подъем в горы.

Теперь он торопится. Жену надо успокоить. Позвонить ей, предварительно как-то оторвавшись от детей.

Я живо представляю, как он возбужденно говорит по телефону.

Он хочет во что бы то ни стало не допустить, чтобы жена встретилась здесь с его детьми от первого брака.

Ведь он мог ничего не знать об их существовании, поэтому два дня старательно делал вид, что не имеет никакого отношения к приехавшей из Токио парочке. Обыкновенные туристы, совершенно посторонние люди. Как приехали, так и уедут.

Он хочет избежать одного: чтобы жена, не дай бог, не объявила перед всей компанией: «А-а, это, наверное, дети твоей бывшей супруги?» Случись такое – тогда и дети, поверившие было в представление, которое он перед ними разыгрывал, тоже наговорят чего-нибудь лишнего.

Жена направляется туда, где начинался их маршрут, и собирается ждать их внизу. Надо как-то ее остановить.

И он идет к единственному месту, откуда видно начало туристической тропы, к скале, с которой открывался великолепный вид, и предпринимает отчаянную попытку привлечь внимание ожидающей их внизу жены.

Наклоняется вперед больше, чем нужно.

Поскальзывается.

Срывается со скалы и падает.

Прямо на глазах жены с ребенком на руках.

* * *

Меня охватывает озноб – я совершенно отчетливо вижу всю картину: перекошенные от изумления и испуга лица мужа и жены, маленького сына, с непонимающим простодушием наблюдающего, как гибнет отец. Вижу, как жена, осознавшая, что муж ушел туда, откуда нет возврата, поворачивается спиной и, подчиняясь инстинкту, пытается бегством спастись от того, что произошло.

Глава 23

Первое, что я ощутил после взрывной вспышки эмоций, была неловкость, постепенно сменившаяся отвращением к самому себе.

Я совершил то, о чем и помыслить не мог, – ударил женщину.

И не просто женщину, а ее.

Я это сделал.

Рот наполняется горечью.

И обратно вернуть ничего нельзя.

Никаких чувств ко мне у нее не осталось.

Рука, которой я отвесил ей пощечину, горит. Боль не уходит, ладонь, словно раз за разом, ощущает тот момент, когда я ее ударил, и остаточное изображение этого мгновения, казалось, будет вечно стоять перед глазами.

Она все еще лежит на татами, на боку.

Неподвижно.

Я полагаю, это скорее шок, чем боль.

Что она испытывает сейчас? Злость, страдание, удивление?

Я со страхом жду момента, когда она посмотрит на меня.

Наконец она медленно поднимается и рассеянно смотрит на меня.

Я наблюдаю за ней краем глаза. Волосы ее всклокочены, но она даже не пытается их поправить, взгляд ничего не выражает.

Что это было? Что вызвало у меня мгновенную вспышку? Откуда взялась эта сумасшедшая ярость?

Какое-то время я не могу ни шевелиться, ни смотреть на нее, но ловлю на себе ее пристальный взор.

Наконец я чувствую, что ее выражение меняется, и как бы невзначай перевожу на нее глаза.

И вижу