Книга Баламут - Alexander Blinddog

остаются огненные линии, где только что лезвие рассекало темноту. Ножен к мечу нигде поблизости видно не было, так что Алексей бережно завернул его в плащ, чувствуя мягкое тепло лезвия сквозь ткань, и пошёл на выход.

— Ну что, наигрался? — спросил Баламут, когда княжич, сияя будто начищенная медь, выбрался из пещеры.

Тот сразу смутился.

— Следовало бы догадаться, что ты, бесстыжий плут, будешь подглядывать.

— Следовало бы, — расплылся в улыбке Баламут, — но ведь не догадался, юный отрок?

— Никогда такого не видел. Не простой меч это, а волшебный.

— Удивительно было бы, если бы гигантская огненная птица сторожила обычный меч, не находишь? Конечно он волшебный.

Алексей прижал оружие поближе к груди, словно боялся выронить.

— Что же, — Баламут огляделся во все стороны, будто где-то могли остаться забытые вещи. — Вроде всё. Не будем заставлять богиню смертинас дожидаться. Пора в путь-дорогу.

Алексей всё время урчал, как довольный кот, то и дело поглядывая на меч Сварога. Убрал его в свои ножны, но поминутно доставал, любовался красным свечением и убирал обратно. Затем снова доставал. Баламут тяжко вздохнул.

— Видел ты когда-нибудь меч столь красивый и легендарный? — спросил Алексей, сияя как алмаз в лучах солнца.

Баламут призадумался.

— Слышал, — наконец сказал он, — про один легендарный меч. Жил да был некий витязь в Новгородском княжестве. Пришёл он как-то раз в город и говорит. Нашёл я, стало быть, меч. Да не простой меч, говорит, а самого Перуна. Начал рассказывать, как он его со дна озера поднял, все только уши развесили, да слюной белой от зависти на пол капали. Через пару дней в другом кабаке, правда, он уже рассказывал другое. Как ему этот меч птица Сирин в лапах принесла, приняла облик прекрасной девы, сказала этому везунчику, что он лучший воин во всей Руси, потом они занялись жаркой любовью… Но суть не в том. Одни словом, таскался этот парень по всему княжеству и везде хвастался своим мечом. Меч, надо отдать должное, действительно был прекрасен, как будто его не руки смертного кузнеца смастерили, а сами боги на горниле Солнца сковали. Да и сам хозяин богатство своё расхваливал, не замолкая. Был этот меч, дескать, настолько сильный, что никакая напасть не могла приключиться с его владельцем, ни в одном бою, якобы, он не мог проиграть, меч за него всё сам делал. Рубил железо, как раскалённый нож пронзает масло. Махнёшь налево — горы рассекает. Махнёшь направо — вековые дубы рубит, как тростинки. В общем, владелец меча в битве был непобедим, по его собственным словам.

— И что же случилось потом? — Алексей заёрзал в седле от нетерпения, так ему захотелось услышать продолжение этой истории. — Он стал былинным воином? С кочевниками дрался или с норманнами? На земли франков ходил?

Баламут покачал головой.

— Столько со мной общаешься и всё ещё считаешь, что история будет про ратные подвиги? Нет, прознали люди, всякие разные, совестью не обременённые, про такое сокровище. Да здраво рассудили, что если в бою такого витязя не одолеть — то и пытаться незачем. Поэтому, как только хозяин меча, после целого дня рассказов о своём замечательном оружии, улягся на сеновале, да заснул, его во сне-то и прирезали. Прям совсем насмерть.

Княжич подождал продолжения, но его не последовало.

— А что потом было? — не выдержал он.

— Не знаю. Пропал меч. И всё на этом.

— Меч-то этот правда был мечом Перуна?

— Понятия не имею. Если интересует лично моё мнение, думаю, что нет. Нашёл этот балбес железку красивую где-то, или спёр у кого, бог знает. Ну и решил немного приукрасить историю. Как показала практика — напрасно.

Алексей несколько минут переваривал услышанное.

— И в чём смысл этой истории? — наконец спросил он.

— Вот уж не знаю, — ответил Баламут. — Разве во всём должен быть смысл? Это только бабкины сказки все несут в себе какую-то мораль. Не бегай от дедушки с бабушкой. Не разбивай золотые яйца и тому подобное. Но некоторые истории рассказываются только затем, чтобы быть рассказанными при случае, и скрасить двум одиноким путникам лишнюю версту дорог. Но если ты такой зануда, что тебе обязательно нужна какая-то мораль, чтобы вынести из неё ценный урок для себя… Ну не знаю, скажем, хм. Не свети лишний раз добром, которое не можешь защитить и во сне. Как ты, например, светил своим медальончиком золотым при мне, соблазняя на грех, почём зря. Вот и побудил мысли нехорошие.

Алексей призадумался.

— Подожди-ка, — сказал он. — Ты чего же это? Меня изначально во сне ограбить хотел?

— Ага, — не стал запираться Баламут. — Хотел, но совесть, знаешь, что-то заела, решил не грабить. Такой вот я человек, высоких моральных устоев. Спас тебя от ограбления.

— Ох, спасибо великодушное, — княжич поклонился в седле. — Совесть твоя, правда, не остановила тебя от того, чтобы привязать меня к дереву, да уехать прочь.

— Раз на раз не приходится. Где-то услышал я голос совести. Где-то заткнул её глотку здоровенным куском золота.

— Вот если бы я умер там? Что тогда? Не дотянулся бы до кинжала, или новая виверна пришла и съела меня?

Баламут развёл руками.

— А что если бы ты пошёл ночью до ветра, поскользнулся на навозной куче и голову об порог разбил? Или вон, молния сейчас с небес прямо в темечко клюнет? Смотри на такие вещи проще, княжий сын, жить будет легче. Вот ты неправ и смотри почему. Ты себе представляешь только неприятности…

— Не представляю я себе ничего, а у тебя спрашиваю.

— Да не перебивай. Представляешь ты себе только неприятности одни. Это так, и не спорь. Ты же не спросил, мол, дружище Баламут, а что если бы пока я был привязан к берёзке, подползла бы ко мне прекрасная русалка и совратила бы меня, невинного и беспомощного, до трёх раз подряд? Нет, не спросил. Почему? Потому что мыслишь ты только о грустном, гадостях всяких и печалях. А