Книга Теория невероятностей - Виктория Ледерман

– Нет, не получается. По понедельникам у меня танцы. Я вернулась около девяти. Весь двор уже гудел, и полиция приехала.

– Вот видишь, как полезно возвращаться домой вовремя! – назидательно произнес Матвей. – А не оставаться на всякие дурацкие мероприятия.

– Вижу, вижу, – насмешливо согласилась Милослава. – Я-то у себя дома. А вот где ты?

Она достала из морозильника рыбные котлеты и положила на сковороду с раскаленным маслом. А на другую сковороду принялась нарезать ломтиками картошку. «Совсем как мама», – подумал вдруг Матвей, следя за ее уверенными движениями. И тут же рассердился на себя: чего это он вздумал сравнивать ее с мамой? И совсем она на нее не похожа, ни внешностью, ни походкой, ничем. И вообще, только он, Матвей, имеет право быть похожим на свою маму. Потому что он ее единственный (и настоящий!) сын. А все остальное – мираж.

Тут где-то в глубине квартиры зазвонил мобильник. Матвей дернулся было на звук, но вспомнил, что его трубка уже давно молчит. Да и мелодия звучала другая, не его. Милослава вытерла руки о полотенце и выбежала из кухни, бросив на ходу:

– Последи тут, чтоб не сгорело.

– Кто звонил? Мама? – спросил Матвей, когда она вернулась.

– Нет, Ватрушкин твой.

– Он такой же «мой», как и твой. А что ему надо?

– Беспокоится, где ты будешь ночевать. Хотел даже из больницы сбежать, чтобы тебя найти. Только его поймали и вернули на место. Ну, я ему сказала, чтобы спокойно лечился, что ты у меня. А то еще что-нибудь натворит.

– Да уж, он может, – пробормотал ошеломленный Матвей. Ну Ватрушкин, ну дает! Просто человек-загадка. На кой ему сдался Матвей со всеми его проблемами? Кто он ему? Не друг, не приятель, даже не одноклассник. Никто. Просто первый встречный. Никакой выгоды от него нет. Что же этот чудак так рвется помогать? Даже из больницы хотел сбежать. Ради чего?

– И кстати, – прищурилась Милослава, – с этого номера мне вчера звонили какие-то придурки. И что-то плели про огромную кучу навоза.

– Ай-ай-ай, – покачал головой Матвей. – Безобразие!

– Это точно, – сказала Милослава, в упор глядя на него.

– А мы с Ватрушкиным нашли то самое место, – сообщил Матвей, чтобы сменить тему. Хитрость удалась, Милослава тут же попалась на удочку.

– Правда? – воскликнула она. – Нашли место, где пересекаются вероятности? И ты теперь можешь вернуться?

Матвей помрачнел.

– Нет. Не могу.

– Почему?

– Потому. Не все так просто. Накладывай уже, а то и правда сгорит.

Милослава поставила на стол две тарелки с золотистыми ломтиками жареной картошки. А котлеты выложила в любимую мамину салатницу и поместила в середину стола. Мама тоже всегда так делала. Чтобы каждый брал столько котлет, сколько ему хочется. И хлеб она нарезала как мама, не вдоль, а поперек буханки. Матвей невольно нахмурился.

– Что? – спросила Милослава. – Что-то не так? Котлеты не любишь?

– Люблю, – буркнул он, принимаясь за еду. Не говорить же ей, в самом деле, что его раздражает вся эта нелепая ситуация. А еще его просто бесит, что у нее мамин взгляд и мамины привычки.

Милослава пожала плечами и взяла вилку.

Ели молча. И тишина тоже очень напрягала. Телевизор включила бы, что ли, подумал Матвей. Пусть бы хоть он болтал, фон создавал. Матвей покрутил головой. Нет, в кухне никакого телевизора не наблюдалось. Интересно, как папа (ее папа!) с этим мирится? Он ведь не то что пообедать – он даже чашку кофе не может выпить без телевизора.

Наконец Милослава нарушила тягостное молчание.

– Ты чай как пьешь? С сахаром?

Матвей обрадовался в душе, что она заговорила первая, но виду не подал.

– Можно с сахаром, – как можно равнодушнее произнес он. – А можно и с пирожным или тортиком.

– Обойдешься без пирожных. Тоже мне, принц наследный.

Милослава поставила перед Матвеем чашку чая, сахарницу и выжидающе посмотрела на него:

– Ну так что?

– Что?

– Может, расскажешь, что вы там нашли с Ватрушкиным? Или тебя надо долго упрашивать?

Матвей метнул на нее неприязненный взгляд. Еще издевается, ехидничает. Сразу вся охота отпала рассказывать. Как тяжело с ней общаться, с такой врединой!

– Про комету слышала? – натянуто спросил он.

– Про комету все слышали. И что дальше?

– А дальше я полезу в интернет.

– Зачем?

– Посмотрю расписание комет. И с ближайшей вернусь домой.

– Очень смешно. Будем считать, что я оценила твой гениальный юмор. А если серьезно?

– Да серьезней некуда! Ватрушкин же сказал: был какой-то мощный магнитный толчок. Мы с ним нашли место, где я выскочил в другую вероятность. Это произошло в понедельник вечером, после одиннадцати. Именно тогда пролетела комета. По-твоему, это совпадение?

– Ты думаешь… все из-за нее? – Милослава широко раскрыла глаза.

– Без вариантов, – подтвердил Матвей. Если сначала он еще сомневался, то сейчас был уверен на сто процентов. Нет, все же на девяносто девять. Оставался еще один, самый микроскопический шанс, что в дело вмешалась какая-то другая сила. Помимо кометы.

– Короче, мне нужен интернет, – повторил он. – Включай комп.

– А его нет, – сказала Милослава.

– Компа?

– Интернета.

– До сих пор нет? Обещали через сутки дать.

– Вообще нет. Мы его отключили. Еще в сентябре.

– Отключили? Зачем?

– Поэкономить решили. Мы им почти не пользуемся, только деньги зря платим. У мамы на работе есть, а мне не надо. Я в компьютерные игры не играю. Да у меня и времени на них нет. Музыкалка, танцы, школа, репетиции…

– И в телефоне тоже нет интернета?

– Нет.

Матвей не мог прийти в себя от изумления.

– А как же ты общаешься с людьми?

– Вживую! – сказала Милослава и засмеялась, глядя на Матвея. Слишком уж ошарашенный был у него вид.

19

После ужина Милослава засела за уроки в своей комнате. Матвей бродил по квартире, разглядывая старые вещи, о которых уже успел забыть. Вот стопка тарелок с голубыми цветочками, которые он расколотил вдребезги еще в первом классе. Одиннадцать штук за один раз. Хотел помочь маме поставить их на праздничный стол и потянул за самую нижнюю, хотя мама просила его доставать по одной. Осталась единственная тарелка с отколотым краешком. Двенадцатая. Она давно перекочевала в разряд повседневной посуды и доживает свой век в кухне. А эти, гляди-ка, до сих пор в серванте, на почетном месте.