Книга Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Алека Вольских

Мила про себя отметила, что иначе его еще именуют «общипанным цыпленком».

— Поскольку его основная задача стеречь богатство и власть, — продолжала профессор. — Герб Белого рога — «Играющий единорог»…

Или «скачущий козлик», опять подумала Мила.

— А герб Львиного зева — «Вооруженный лев», помня о мече в его лапе…

— Нет, вы видели, что она вытворяет! — возмущалась Белка, когда они с Милой, Ромкой, Яшкой и Мишкой Мокроносом пришли в обеденный зал, который назывался Дубовым, и сели за небольшой круглый столик, поместившись как раз впятером. — Я бы ей за это руки оторвала! Нет, ну должен же был быть какой-то запрет на то, чтоб так издеваться над животными! Как вы думаете?

Мила ничего не думала по поводу таких запретов. Она не могла оторвать глаз от огромного дерева, растущего прямо в центре обеденного зала. Это был могучий старый дуб, благодаря которому обеденный зал и имел такое название. Его корни уходили куда-то в пол, а широкий ствол врастал в потолок, который наполовину закрывало несколько громадных веток, заросших листвой. С веток почти до пола свисали мощные золотые цепи. Мила была уверена, что они золотые, так ослепительно они сияли.

— Никогда не видела, чтобы деревья росли прямо из пола, — сказала Мила, когда на их столе стали чудесным образом появляться тарелки — и сразу с содержимым. Причем на каждой тарелке еда была разная. У Милы был омлет.

— Конечно, не видела, — согласился Ромка, отправляя в рот кусок куриного окорока. — Без колдовства не обошлось, можете мне поверить. Кстати, кормят здесь прилично. Уж я-то в этом разбираюсь.

В этот момент на столе начали появляться высокие кубки и, заглянув в свой, Мила увидела там томатный сок — ее любимый. Ужасно было интересно: кто заботится об их обеде и знает о гастрономических пристрастиях каждого?

— У тебя что? — спросила Мила, вытянув голову к кубку Белки.

— Миндальный коктейль, — ответила Белка.

Она первая покончила с обедом, не потому что быстро ела, а потому что у нее был самый скромный обед. Но по этому поводу Мила не переживала. Наверное, те, кто все знают, делают то, что нужно. Когда у Белки уже были пустые тарелки, у Милы еще оставался кусок желейного торта на блюдечке.

Пустая посуда перед Белкой исчезла, и Мила увидела, что ее подруга выложила перед собой какой-то мешочек, развязала его и стала перебирать пальцами содержимое, наверное, чтоб убить время, пока все доводят свой обед до финального свистка.

— Что это у тебя там? — с любопытством спросил Ромка.

— Это волшебные шишки, — гордо ответила Белка, вынимая одну из мешочка.

Мила кинула беглый взгляд: на вид самая обыкновенная сосновая шишка.

— И что же в ней волшебного? — недоверчиво усмехнулся Ромка.

— То, что ее можно превратить во что угодно.

— Глупости! — фыркнул Ромка. — Ничто нельзя превратить во что угодно. Нет такого заклинания.

— Нет, можно! — настаивала Белка.

— Очень хотелось бы посмотреть, — язвительно скривился Ромка.

Белка задумчиво посмотрела на шишку.

— Та-а-ак… — протянула она. — Во что бы ее превратить?

Она наклонила голову сначала вправо, потом влево, потом шмыгнула носом и достала из футляра палочку. Педантично закрыв футляр, она отложила его в сторону и, направив палочку на шишку, произнесла:

— Транспелия роза!

Но ничего не произошло. Шишка даже не шевельнулась.

— Почему-то не получилось, — пожала плечами Белка.

— Дай я попробую, — загорелся Ромка, подвигая шишку поближе к себе.

Он задержал дыхание и с таинственным видом прищурил глаза. Потом направил палочку на шишку и очень-очень быстро, как будто хотел, чтоб никто не разобрал слов, произнес:

— Мутациус ступа новый «Гарцующий шершень».

Но и в этот раз шишка ни во что не превратилась. Она как будто издевалась и, если бы могла издевательски хихикать, наверное, захихикала бы.

— Ерунда какая-то! — раздраженно бросил Ромка, зацепив шишку волшебной палочкой, так что она покатилась по столу, остановившись возле Яшкиного кубка с молочным коктейлем. — Верни свои шишки в лес! Там от них и то больше проку!

— Ты бы еще длиннее заклинание придумал, — разозлилась Белка. — Наговорил какой-то абракадабры!

Яшка, сидящий справа от Милы, грустно вздохнул. Он, наверное, разобрал слова Ромкиного заклинания, и ему очень хотелось, чтоб шишка превратилась в ступу, а тем более в новенького «Гарцующего шершня». Уж по поводу этой ступы профессор Ледович не стала бы говорить, что за пять минут она даже не взлетит. «Гарцующий шершень» был великолепен. Мила сама видела его в витрине магазина, когда они шли на Распределение Наследников. Яшка пошевелил палочкой шишку, как будто ожидал, что она проснется и вспомнит, что волшебная. Ромка с Белкой продолжали спорить, и Мила решила пока доесть свой кусок желейного торта. Она отломила кусочек ложкой и услышала, как Яшка опять вздохнул. Продолжая тыкать палочкой в шишку, он удрученно пробормотал:

— Абракадабра…

Мила не успела донести ложку до рта, как шишка затрещала. Белка с Ромкой перестали спорить, а Яшка испуганно одернул руку с волшебной палочкой.

И тут раздался взрыв, шишка заискрилась, и во все стороны полетели чешуйки.

— Ой, мама! — воскликнула Белка, когда чешуйки посыпались ей на голову. Белка отчаянно замахала руками.

В полсекунды засыпало весь стол, содержимое тарелок, кубков и желейный торт Милы. Чешуек было больше, чем самой шишки, и к тому же искры, разлетаясь, создавали настоящий фейерверк.

Но наконец все прекратилось. Белка перестала махать руками.

— Уф-ф-ф, — шумно и с явным облегчением выдохнул Мишка Мокронос.

Вытаскивая из волос чешуйки, Мила отодвинула от себя блюдце с тортом и сказала:

— Кажется, они все-таки волшебные.

— Н-н-да, — промычала Белка, — скажите спасибо, что нас не вымели отсюда метлой, как бедного Мамонта.

Все подняли друг на друга глаза и, вынимая чешуйки шишки кто из ушей, кто из-за пазухи, засмеялись.

После обеда они втроем, Белка, Ромка и Мила, пошли в парк Думгрота. Яшка и Мишка Мокронос решили отправиться в Львиный зев, а Ромке не терпелось побывать в парке. Все время, что они шли к воротам, ведущим во владения, примыкающие к замку, он вспоминал, что рассказывал об этом парке его прадед.

— Здесь стоят статуи всех тридцати трех богатырей и даже самого Черномора, — сказал он в тот момент, когда они вышли на узкую асфальтированную дорожку парка.

Мила оглянулась по сторонам. Она пока еще не видела ничего волшебного, кроме статуй симпатичных кучерявых купидончиков, застывших с нацеленными в воздух стрелами. Но зато видела, что все здесь очень красиво: высокие деревья, с толстыми, темными стволами — они казались очень старыми; диковинные цветы всевозможных причудливых форм, некоторые из них дотягивались им до пояса.