Книга ЗБ. Заброшенная больница - самое таинственное место в городе... - Олег Раин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хуже, если в этот непростой период приключалась любовь. У-у-у, тогда все становилось совсем сложно! Зато со временем, по маминым словам, некрасивыми девчонками приобретается куча полезных навыков: жизненная стойкость, внимание к окружающим, наблюдательность, способность не скучать в одиночестве – словом, приоритеты, отличные от выбора красавиц.
И вот когда через боли и радости вся эта мешанина переваривается и осмысливается, к девушке приходит новое «я», и жизнь потихоньку налаживается. По этой самой причине, вырастая, некрасивые девочки значительно чаще становятся выдающимися спортсменками, великими артистками, большими учеными, рок-музыкантами, политиками. Самые крутые дорастают до министров, до режиссеров кино или театра. Такую вот выдала мне мама обстоятельную лекцию. При этом она обнимала меня за плечи и гладила мою пегую шевелюру.
«Правда, все, что я сейчас рассказала, к тебе не относится, – подвела она неожиданный итог. – Потому что некрасивость свою ты попросту выдумала. Ты необычная, это да, но пугаться этого не следует».
Логика ее была забавна и удивительна, но, кажется, я начинала ее понимать. Во всяком случае, сейчас. А тогда мне было просто хорошо в ее объятиях, приятно было слышать родной успокаивающий голос, ощущать ласковые движения рук. Жаль, что редко получалось у меня подобное общение с мамой. Почти так же редко, как с папой.
Я могла по пальцам рук перечислить эпизоды, когда дома у нас случались уютные и добрые посиделки. Папа, скажем, брался читать вслух рассказы – что-нибудь из Шукшина, Зощенко или О. Генри, мама же больше любила стихи и тоже присоединялась к общему концерту, напевно декламируя Цветаеву, Кулешову или Пастернака. Чу́дные были часы! Я сидела с ногами в кресле и любовалась своими родителями – такими талантливыми и мудрыми. Временами они пели что-нибудь из репертуара прошлых времен – песни Визбора, Высоцкого, Антонова. Нередко и я начинала им подпевать. Конечно, портила мелодию основательно, однако замечаний мне никто не делал…
Я вдруг подумала, что, наверное, я упрямая дура, потому что все это можно повторить и вернуть. Прямо хоть сегодня. Не ждать, когда кто-то позвонит или подойдет к тебе, а самой взять и сделать первый шаг навстречу. Они-то на своих непростых работах в самом деле замороченные – пашут как папы карло, ругаются, спасают, бьются за чужие жизни. Вот и нечего обижаться да ерепениться, взять и позвонить им первой. Или уже дома присесть рядом, спросить о чем-нибудь, прижаться, обнять. Ведь правда – совсем несложно все это сделать…
Увы, думаем мы об одном, а совершаем нечто иное, и, поднявшись с лавочки, я конечно же побрела не домой, а выискивать неприятности на свою пятую точку. Дух валькирии продолжал тянуть меня в неведомое, к новым ощущениям и приключениям. Ну а кто их ищет, тот, разумеется, находит. Я и не заметила, как ноги сами привели меня к гаражам, за которыми открывался памятный тупик. Именно сюда еще совсем недавно нас загнали девчонки из класса, и именно здесь свершился загадочный перенос в здание ЗБ, началась серия чудес, в которые сложно было поверить. А поверить очень хотелось – поверить и проверить. Поэтому я снова повернула в злополучный тупик.
Верно говорят: интересные мысли парашютируют в головы взводами и ротами. Вроде того же радио, изобретенного практически одновременно Поповым и Маркони. Хотя с Маркони история мутная, и не всему там стоит верить. Но по-любому кроме этих двоих романтическую идею связи на расстоянии успела опробовать на вкус целая армия новаторов. Это уже папа мне рассказывал. Нормальным-то детям на ночь сказки читают, а мои родители грузили меня историями абсолютно взрослыми – про изобретения, подвиги и мировые открытия. Понятно, всех первооткрывателей радио я уже не помнила, но были там и благополучно забытый дантист Малон Лумис из США, и его соплеменники Дэвид Хьюз с Томасом Эдисоном, был германский ученый Генрих Герц. В Сербии в открыватели, понятно, записывали Николу Тесла, во Франции – Эдуарда Бранли, в Англии – Джозефа Лоджа. И еще была куча ребят из Бразилии, Индии и Беларуси. Так что я уже и не сомневалась: все витало где-то в небесах, а после просеивалось на Землю мелким дождиком.
И тут уж кто не прятался под зонтиком – что-нибудь да ловил с небес. Вот и я про щель в бетонном заборе припомнила не одна.
Бурьян, заросли лопуха – все желтело и сохло на своих положенных местах. И я пыталась себе представить, что же произойдет со мной, когда я снова попробую протиснуться в узкую щель. Но ничего не произошло, потому что, подходя к заветному тупичку, еще на расстоянии услышала знакомые голоса.
Я постаралась шагать более осторожно – совсем как какой-нибудь Зверобой из романов Фенимора Купера, а когда добралась до поворота, увидела подходящую доску и тут же придумала, что делать дальше. Чуть повозившись, приставила деревянную опору к стенке гаража и живо вскарабкалась на крышу. Сверху ее щедро полили битумом от дождей, и потому шаги мои стали практически бесшумными.
А кроме того, я получила отличный обзор! Правда, и ладони основательно вымазала, но это меня мало беспокоило. Главное, носа не вытирать. Пятнадцатилетняя девочка с усами – картинка не самая симпатичная!
Как бы то ни было, но подозрения мои оправдались, и своего противника я разглядела издалека. Дальше шагать было опасно, и поневоле пришлось вставать на четвереньки. Мешал школьный рюкзак, свешиваясь то на правый бок, то на левый, и, посомневавшись, я сняла его вовсе и поползла вперед налегке. Ясно было, что теперь точно перепачкаюсь, как трубочист, но больно уж тянуло послушать наших сплетниц. Ясно ведь было, о ком они говорят, – разумеется, о нас с Лизой! Продолжая беззвучно перемещаться, я подобралась к самому краю гаражей и высунула голову.
За забором со стороны котлована топтались две фигуры – Альбинка и толстая Сонька. Странная, кстати сказать, парочка. Изящная и спортивная девица с миловидным лицом и огромная толстуха, с ручищами как у борца сумо, с двойным подбородком и вечно пунцовыми щеками. А еще нашу Соньку, помимо кряжистой фигуры и массивных рук, отличали вечно насупленные брови и недобрые глазки. Я-то отлично помнила, что когда-то эти глаза тоже сияли добрыми огоньками. И в моей ватаге над пухленькой Сонькой никто никогда не смеялся. Над ней и сейчас не смеялись, но уже совсем по иной причине: смеяться над такой богатыршей было небезопасно. Потому и держала ее Альбинка при себе вроде телохранителя. Вернее, это Сонька так думала, но я-то отлично понимала, что именно таких чудо-девиц капризные раскрасавицы обожают принимать в свои свиты. Очень уж явный контраст для всех окружающих, а для парней еще и облегченная задачка с двумя неизвестными. Кроме того, Сонька была далеко не дура и порой могла дать дельный совет. Возможно, потому и стояла сейчас рядом с Альбинкой.
