Книга Ритейл от первого лица. Как я строил бизнес Apple в России - Евгений Бутман

Если мы даем рекрутинговому агентству спецификацию на менеджера, и такой человек существует, значит, он будет найден и предоставлен для собеседования. Нужен серо-буро-малиновый в крапинку – найдут и приведут и такого. Мы хотели, чтобы кандидат имел опыт работы в рознице не менее десяти лет, опыт работы в разных странах, умел разговаривать на местном языке, на английском и на языке смежной страны – и по этому запросу нам выдали сразу много качественных кандидатов.

Вообще по соотношению цена/качество ритейл-менеджеры в Европе и в России – это как «Мерседес» и «Жигули». В России ритейл-менеджеры – это часто люди, у которых ограниченный опыт, пробелы в знаниях, квалификации, но они требуют колоссальных денег. А попробуйте в России запросить у рекрутеров менеджера с десятилетним стажем, мультиязычного и с опытом работы в разных странах. Таких вы найдете ровно нуль. В Германии же мы наняли людей дешевле, чем в России, но с более высокой квалификацией.

Александр заказал кандидатов на позицию коммерческого директора. Michael Page предоставило пятерых, и все оказались, как на подбор, красавцами и молодцами, с тем опытом и квалификацией, которые нам требовались.

Мы отобрали двоих для финального этапа переговоров, привезли их в Москву, показали наши магазины и всячески проявляли свое расположение к ним. Мы могли бы все обсудить и в Германии, но нам, среди прочего, надо было понять, проверить, готовы ли эти люди работать с русской компанией. Оказалось, что это не имеет для них большого значения. Люди знали, что им предстоит работать в Германии, где они защищены местными законами. А то, что собственники русские – ну, могли бы быть и греками… Для них важнее было понять, что у нас есть опыт и что мы разговариваем на одном профессиональном языке. Оба были готовы принять наше предложение. Теперь выбор был за нами.

Когда ищешь менеджеров на розницу, встречаешь два типа людей, и это проявляется в полной мере, когда даешь одну и ту же задачку. Вот есть магазин, он вроде бы нормально работает, есть продажи, но он убыточен. Что вы будете делать, чтобы его вывести в прибыль?

Понятно, что делать, когда в магазине грязно, продавцы пьяные, половина полок пустые, – нужно просто навести порядок. А когда в магазине все в порядке, а прибыли нет, то требуются тонкие настройки. Инструментов для этого масса. Но если у человека есть чутье и понимание, то он выдаст четкий рецепт, а если нет – станет перебирать все инструменты подряд.

Именно на такой задачке и определился наш выбор. Один кандидат был прекрасно подкован и на мой вопрос снисходительно говорил: «Вообще, обычно в таких случаях делают вот так…» – и рассказывал вещи, сильно напоминающие цитаты из учебников. Я замечал: «Хорошо, а вот в такой ситуации что вы будете делать?» И он тем же снисходительным голосом опять говорил: «В таких ситуациях обычно поступают вот эдак…»

У другого кандидата был и международный опыт, и работал он в немецкой сети магазинов премиум-мебели – у него было все, кроме умения четко и ясно формулировать ответы, он был явно не по части «поговорить». И при этом был не немцем, а датчанином и говорил с сильным датским акцентом.

Мы выбрали второго. Он показался нам бо́льшим трудягой. Нам и нужен был трудяга, а не теоретик. И как потом выяснилось, это было одним из самых правильных наших решений. Йеспер Леман Нильсен действительно оказался трудоголиком. Едва мы в июне 2008 года подписали контракт и Йеспер заступил на должность коммерческого директора, он, засучив рукава, с ходу принял дела у уходящего директора по развитию (они пересеклись буквально на два дня). Оказалось, что Йеспер к тому же неплохо разбирается в недвижимости и в стрит-ритейле. По сути, он стал проверяющим звеном для рекомендаций Гаральда.

С финансовым директором нам повезло меньше. Это не был провал, как с первым директором по развитию, но все-таки с двумя людьми на этой должности нам ужиться не удалось. И виной тому тоже стала наша неопытность.

Мы стартовали без постоянной должности финдиректора, решив нанять временного, чтобы он поставил нам финансовый учет. Дело в том, что в Европе очень развита практика найма временного высококвалифицированного персонала, которой нет в России, и нам казалось, что это прекрасная возможность сэкономить. Ведь трудно найти специалиста на несколько месяцев, а в Michael Page есть подразделение, которое сдает персонал на короткие проекты. Схема подбора такая же, как на постоянную работу, – делаешь запрос, на следующий день тебе предоставляют трех кандидатов, беседуешь с ними и делаешь свой выбор. Оба финансовых директора, с которыми нам пришлось поработать на временной основе, были высококвалифицированными специалистами и все делали правильно. За исключением одного – они были неспособны выполнять оговоренную работу в оговоренные сроки. В результате мы поняли, что эффективность вложений во временных работников никуда не годится.

По мере найма и работы с новым персоналом у нас вообще развеялись некоторые мифы о Германии. Например, миф, будто там все такие невыносимые педанты, что ровно в шесть вечера, сделав всю порученную работу, встают и уходят. Это не так. И не только в случае с нашими временными финансовыми директорами, которые не выполняли порученную работу вовремя. Когда открывался первый магазин, все разошлись в четыре или пять утра, готовили магазин к открытию. Оказалось, что для людей там успех бизнеса, в котором они работают, – это не пустой звук, и деньги – это далеко не все, ради чего они ходят на работу.

Выяснилось, что в Европе – и не только в Германии – работает несколько иной набор стимулов для персонала. Для людей важны публичные похвалы, словесные поощрения, что-то вроде виртуальной Доски почета. Благодарность перед строем – отличный стимулятор. И мелкие социальные блага – типа бесплатных завтраков. Уже позже, в Дании, мы с удивлением узнали, что персонал офиса в Копенгагене был страшно раздосадован, когда ради экономии средств мы перестали закупать продукты для завтраков. И ликовал, когда эти завтраки (четыре евро на человека в день) вернули. Это обрадовало людей даже больше, чем то, что компания вышла из кризиса и заработала первый миллион.

С другой стороны, в Европе совершенно не работают «силовые методы», которые так распространены в России. Кричать на людей там нельзя – они просто столбенеют, мозги у них отключаются, они перестают тебя слышать. К тому же есть опасность докричаться до судебного разбирательства. Даже в самых страшных случаях, когда хочется рвать и метать, кидаться чем-то тяжелым, приходится сесть и спокойно сказать: «Наверное, мы неправильно друг друга поняли, давайте обсудим все еще раз».

За такую несложную заботу и внимание к себе европейские работники платят непостижимой для российского бизнеса лояльностью. Там практически нет людей, которые постоянно ищут себе место получше. Изначально никто не устраивается на работу на год или два, десять лет, проведенные в одной компании, – это нормальное явление. Никому в голову не придет бегать по интервью и искать лишние пять копеек. Соответственно, и работодателю переманить к себе человека только прибавкой к зарплате очень сложно, нужно заинтересовать его задачами и перспективами. Там работают далеко не только за деньги, это – миф.