Книга Современная румынская пьеса - Лучия Деметриус

меня. Но из дому я не уйду, так и знай. Кто о тебе позаботится? (Бредет прочь. Немного язвительно.) И скажи ты Аглае, пусть она мне молочка дает, а то сунет мяса, а я его разжевать не могу. (Исчезает.)

М а н о л е. Дожил до того, что боюсь болтовни выжившей из ума старухи. Заснуть бы мне, заснуть!.. Нет, не нужно. «Сон разума порождает чудовищ»{23}. Какая душная тишина в этой ночи. Будто остановилось время и неподвижность его давит немыслимой тяжестью на землю. (Вскидывается, как человек, которого душат. Вдруг вскрикивает.) Кто там?! Кто там крадется?

Из темноты, испуганная и смущенная, выступает  К р и с т и н а.

К р и с т и н а. Я, Кристина.

М а н о л е (опять опускается на скамью и разражается безудержным смехом. Но внезапно останавливается). Куда ходила ночью?

К р и с т и н а. Купалась.

М а н о л е. Сейчас?

К р и с т и н а. Да, глядите, у меня волосы мокрые. (Делает шаг к Маноле.)

М а н о л е. Не приближайся. Поищи, там должна быть скамья. Нашла?

К р и с т и н а. Да.

М а н о л е. Садись и рассказывай.

К р и с т и н а. Что рассказывать? Я люблю ночью, когда луна и тепло, покупаться в озере. Мадам Клаудия знает это. (Собирается встать.) Можно идти?

М а н о л е. Останься еще. (Почти умоляюще.) Тошно мне, Кристина.

К р и с т и н а. Вы плохо себя чувствуете?

М а н о л е. Мне очень хорошо. Что вы все время пристаете ко мне с этим вопросом? Словно всех удивляет, что я еще жив… Почему ты не отвечаешь?

К р и с т и н а. Потому. Что я ни скажу, все плохо получается.

М а н о л е. Ты сидишь там, и я едва угадываю тебя. И в самом доле, лучше уж ты молчи. Как статуя в боскете{24}. (Тихо смеется.) Но у статуй есть свои голоса, и я их слышу.

К р и с т и н а. Тогда вы и меня слышите, когда я молчу?

М а н о л е. Столько, сколько нужно. (Глухо.) Насколько хватит смелости суметь. Я ощущаю трепет твоего дыхания, знаю, что у тебя влажные волосы, что вся ты пахнешь травами. Я слышу жизнь в тебе.

К р и с т и н а (с храбростью, которая ей кажется сверхчеловеческой). Почему вы сказали, что…

М а н о л е. Что?

К р и с т и н а (едва решается повторить его слова). «Насколько хватит смелости суметь». Так вы сказали.

М а н о л е. Потому что я старик, Кристина, а ты — ребенок. Ты заметила, что я ни разу не спросил тебя, зачем ты поцеловала мне тогда руку? Предпочитаю не знать. Возможно, это было из жалости.

К р и с т и н а. Жалости?! Из обожания! Раньше, когда вы говорили со мной, я не могла поверить, что вы не разыгрываете меня. Я такая глупая, никчемная девчонка… Как могу я заинтересовать вас хоть чем-то? Знаю, быть того не может. Но это неважно… Я бы за вас жизнь отдала.

Маноле молчит.

Почему вы теперь молчите? Я сказала что-нибудь неприличное?

М а н о л е. Кристина… Уже поздно. Иди и усни. Доброй ночи, дорогая моя.

К р и с т и н а (прошла половину расстояния, отделяющего ее от Маноле. Сдавленным голосом). Спокойной ночи. (Медленно идет к выходу.)

М а н о л е. Кристина!

Кристина останавливается и оборачивается к нему.

Хочу, чтобы ты знала одну вещь, которой ты, возможно, не поймешь сейчас. Для меня ты значишь гораздо больше, чем можешь представить, потому что ты, присутствие твое… это жизнь. Понимаешь?

К р и с т и н а (отрицательно качает головой, потом с восхищением, в котором сквозит детскость, восклицает). Как хорошо! (И бежит.)

Медленно светает.

М а н о л е (растирает утомленное лицо). Какая разложившаяся маска! (Вызывающе.) Ну и что? Я не первый выживший из ума старец.

Свет гаснет.

М а н о л е (тихо насвистывая, разглядывает наброски, Аглае, которая возится в холле). Когда начну работать снова, сделаю вашу девочку в бронзе. (Потирает руки.) И это будет скоро. Скажите Николаю, чтобы привез мне глины.

А г л а я. Да, маэстро. Как будет счастлива Кристина! Она, которая боготворит вас, увидит себя изваянной вами! (Вздыхает.) Эх, бедная девочка…

М а н о л е. Что вы ее оплакиваете?

А г л а я. О будущем подумалось. Что она знает сейчас? Смеется и радуется, думает, что весь свет ее и что так оно всегда и будет.

М а н о л е. Все молодые думают точно так же. Потому что они молоды.

А г л а я. Но Кристина — девушка бедная. Здесь она привыкла к другой жизни, к другим людям.

М а н о л е. Ей нужно получить специальность. И потом, кажется, здесь она в своем доме.

А г л а я (смеясь). Ее дом! Вообразите, маэстро, что однажды она поймет, что ее здесь только терпят. Лучше всего для нее выйти замуж и обзавестись собственным домом.

М а н о л е (глядит на нее). Но она еще ребенок!

А г л а я. Ну, в ее возрасте я была замужем.

М а н о л е. Глупости! Это не аргумент.

А г л а я. Мать должна позаботиться обо всем. Нашла бы я ей хорошего человека, доктора или художника… Художники зарабатывают побольше, ездят всюду, жизнь у них красивая, похожа на ту, к которой она привыкла здесь. Вот было бы хорошо!

М а н о л е. Нашли бы ей! Прошли времена, когда родители устраивали браки своих детей, исходя из собственных расчетов.

А г л а я. Ох, Кристина совсем не похожа на нынешнюю молодежь. Она доверяет мне слепо. И она не легкомысленная. Я считаю, ее идеалом и не может быть человек молодой.

М а н о л е. Подойдите поближе.

А г л а я (подходит к нему и простодушно глядит прямо в глаза). Да, маэстро.

М а н о л е (с безрассудной яростью после этого поединка взглядов). Немедленно пошлите за глиной.

А г л а я. Сегодня же. (Улыбнувшись, возвращается к своим делам.)

Маноле склоняется над набросками, но ясно, что мысли его далеко. Входит  К л а у д и я.

К л а у д и я. Доброе утро, Ман, ты не можешь дать мне машину съездить в город за покупками?

М а н о л е. Разумеется. Аглая, скажите Костике, будьте любезны.

А г л а я. Он уехал за бензином, но я скажу, как только вернется. (Оживленно.) Знаете, сударыня, маэстро хочет делать статую с Кристины. Как девочка обрадуется! Маэстро так добр и внимателен к ней! Пойду навстречу Костике. (Уходит.)

М а н о л е. Ты надолго исчезаешь?

К л а у д и я (провожает Аглаю взглядом). Что за гадюка!

М а н о л е. Почему?

К л а у д и я (пожимает плечами). Ты не сказал мне, что решил возобновить работу.

М а н о л е. Всего лишь наброски. Лепка не слишком утомит меня.

К л а у д и я. Но доктор еще не разрешил тебе.

М а н о л е. Я по горло сыт опекой! Предпочитаю умереть, говоря мгновению: «Ты прекрасно!»{25}, чем влачить бесцельное существование.

К л а у д и я. Что же олицетворяет прекрасное мгновение? Статуя Кристины?

М а н о л е (досадливо). Это будет не статуя Кристины, а скульптура «Отрочество».

К л а у д и я (иронически). Ту, которая была выполнена в Венеции, ты назвал «Весна». Повторяешься, Ман.

М а н о л е. Все художники тяготеют к определенному, крайне ограниченному кругу мотивов, творческих идей. И миф молодости был для меня дороже всего. Навязчивая идея, если хочешь.

К л а у д и я. Какое изобилие аргументов, чтобы…

М а н о л е. Но это правда. Если появляется столько ложных произведений искусства, то лишь потому, что лжехудожники даже не подозревают о необходимости… иметь мотивы. Их