Книга Между небом и тобой - Лоррен Фуше

– Я опаздывала на ужин с Сирианом, – глухо от волнения говорю я. – Как этот господин сейчас себя чувствует?

– Достаточно хорошо, чтобы рассказать свою историю во всех подробностях. Достаточно плохо, чтобы его жизненный прогноз оставался неясным.

Мной овладевает безумная надежда: если этот тип умрет, некому будет против меня свидетельствовать!

– Его дети собираются предъявить иск. Думаю, вам скоро предстоит встреча с их адвокатами.

– Но я же приняла его за симулянта, за мошенника!

– Если бы вы вот так же оставили на произвол судьбы человека, раненного неизвестно кем и неизвестно при каких обстоятельствах, поступок был бы не из лучших, но понять это еще как-то можно, а вот бросить на улице человека в предынфарктном состоянии… согласитесь, круто, как сейчас говорят.

– А если вы скажете, что были тогда со мной в другом месте?

– Вы хотите, чтобы я лжесвидетельствовал? В ущерб своему собственному пациенту?

– А Сириан может за меня заступиться? Сказать что-нибудь, что бы мне помогло?

– Вам угодно, чтобы моего сына обвинили в сообщничестве?

Я в панике тру глаза.

– Надеюсь, вы звонили в полицию не со своего мобильника? Там регистрируются все номера. Прямо скажем, дерьмовая у вас ситуация, Дэни.

Катастрофа! Я убита. Он врач, пациент для него на первом месте. Для Сириана его мать всегда была важнее меня. Он тратил на нее слишком много времени. Его дочери и его жена пока тоже меня опережают, но это долго не протянется. Я наведу порядок.

Жо – Париж

Черт возьми, ну и повеселился же я! Идея об отпечатках Дэни на купюрах пришла из наших с тобой вечеров перед телевизором, когда мы смотрели «Экспертов», а трюк с зарегистрированным полицией номером ее телефона подсказал мне Тьерри. Я двигаю свои фигуры не просто так, а в соответствии с разработанной мной стратегией, я нагнетаю давление. В следующий раз мне поможет твоя крестница Эстер. Ей только что исполнилось восемнадцать, и она далеко не дурочка.

Открываю на айпаде почту. То, для чего раньше частному детективу потребовалось бы несколько недель, сейчас можно получить в два-три клика. Будь у Хэмфри Богарта[83] компьютер, не трепал бы он свой туго подпоясанный плащ по сомнительным барам и не хлестал бы там виски – достаточно было бы подписаться на гугловскую рассылку, заказав себе попутно на дом суши. Получаю письмо с сетевыми адресами материалов о Патрисе. Вот он на фотографиях: ладно скроенный костюм, изысканный галстук, волосы с проседью – рано он, однако, поседел, – обручального кольца на пальце не видно. Ни на одном снимке не улыбается. Фирма, которой он руководит, занимается маркетингом. Так… Здесь он на коктейле, а здесь на благотворительном вечере… Когда я видел его в последний раз, десять лет назад, он только что вернулся после вынужденно прерванного пешеходного маршрута по Корсике и был в футболке и бермудах. Я должен был повести Сару к алтарю, должен был передать ее там с рук на руки Патрису. Я уже учился танцевать вальс, чтобы на свадьбе открыть бал с дочерью. Я вспомнил об этом на балу тишины в зале крытого рынка на Груа – я кружился с Сарой, вцепившись в нее, как утопающий, в день, когда ты меня покинула.

Набираю все больше информации о моем несостоявшемся зяте. Иду по следу, захожу на разные сайты и, как в зеркальном лабиринте, открываю все новые грани этого типа. Он активно участвует в мероприятиях организации, которая помогает налаживать связь детей с родителями. Он что, усыновил ребенка? Кликаю, кликаю… A-а, вот оно что, парень, унаследовавший от папаши громадное предприятие, волонтерит в организации, которая занимается не просто детьми и родителями, а детьми родителей-арестантов, ее сотрудники и волонтеры возят ребятишек в тюрьмы на свидания. Благородное дело, но ни один из тех генеральных директоров и президентов фирм, которых я в жизни знал, вовсе не был склонен проявлять милосердие. Что же задело Патриса до такой степени, что он стал отдавать долю своего и без того скудного досуга подобной деятельности?

Патрис поступил с Сарой мало сказать по-свински, теперь он искупает свой грех, опекая этих детей? Вспоминаю наш разговор в машине по пути из Парижа на Груа. Он говорил о своем желании иметь много детей, чтобы каждый из них не испытывал такого одиночества, какое испытывал он сам, единственный сын. Он так красиво говорил о своей любви к Саре. Я ему верил.

15 декабря

Жо – Париж, Дефанс

Подхожу к башне из стекла и металла. Администратору в холле первого этажа заявляю, что хочу видеть президента компании.

– Вам назначена встреча?

Протягиваю свою визитку, где написано, что я врач, обычно этого хватает. Но не здесь. На цербера, прикинувшегося очаровательной девушкой, моя визитка не производит ровно никакого впечатления.

– По какому вы делу?

– Я бывший тесть президента.

Цербер меняется в лице, он просто светится: с членами семьи шутки плохи.

– Можете подняться к господину президенту.

Патрис, увидев меня, хмурится:

– Жозеф? А я-то… я думал, зачем бы сюда бывшему моему тестю приходить, отцу женщины, с которой мы развелись. Похоже, я не создан для семейной жизни.

Тут он вспоминает, что перед ним несчастный скорбящий вдовец.

– Я знаю про Лу. Хотел написать Саре, но подумал, что она выбросит мое письмо в помойку

– Да, скорее всего, она так бы и поступила.

– Вам я тоже хотел написать…

– Было бы очень мило с твоей стороны. И вежливо.

– Ваша жена была прекрасна, настоящая аристократка.

– У тебя есть пять минут?

Он бросает взгляд на часы:

– Вообще-то нет, но для вас найдутся.

Мы садимся в крутящиеся офисные кресла. Вид из президентского окна на Большую арку[84] – м-да, впечатляющий…

– Вы по-прежнему носите ваши знаменитые «жозефы», – отмечает Патрис. – Надеюсь, Сара меня ненавидит, она перевернула страницу и счастлива?

– Она тебя ненавидит. Она перевернула страницу. А ты?