Книга Я и Софи Лорен - Вячеслав Верховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иногда за клуб мы с пола собираем до пяти старух и даже больше…
– Вот урожайный клуб! – мной восхищаются.
И с гордостью я отвечаю:
– Мы такие!..
Быль
Еврейские дачники: посадили горох, но забыли где. Пока искали, потоптали помидоры. Соседи предъявили счет: евреи забрели на их участок. Орошали землю слезами, удобряли мыслями. Собрали урожай, для этих мест небывалый. Говорят, чтоб сорняк так уродил, нужно было очень постараться…
Кризис
В Козельске я был приглашен к раввину в гости. Ну, когда я там работал, у него. Говорим о том о сем. И вдруг он:
– Славик! Я забыл тебя спросить: а мировой финансовый кризис по тебе ударил больно?
Я, конечно, тут же намекнул:
– У меня нету таких денег, извиняюсь, чтобы так уж мне страдать!
– Везет тебе! – ответил мне раввин.
Уточнение
Однажды я повстречал на кладбище Сундукера. И, печальный, у него спросил:
– А вы что здесь?
И, отметая всякие подозрения, он воскликнул:
– Нет-нет, я еще живой!..
Голова!
Раввин козельской синагоги разослал потенциальным спонсорам новое обращение, очень деловое и конструктивное. Цитирую дословно: «Дорогой друг! Я не люблю быть должником. Поэтому я предлагаю Вам равноправное и взаимовыгодное сотрудничество. Дайте нам денег – и дай Вам Бог здоровья!»
Друг
Который день мой друг Исаак Шрифтгиссер меня доводит – он думает о жизни после смерти. Я:
– Ты думаешь о жизни после смерти?! Ну, Исаак! У тебя же мания величия! Неужели ты не понимаешь: ну зачем ты Богу еще раз?!
Помощник
– Помощник раввина, – представился я.
Осведомились:
– По каким вопросам?
И я вздохнул им:
– По вопросам без ответов…
Начало восьмого
В синагогу звонок:
– А Верховский есть?
– Нет.
– А он мне назначил на девять.
– А сейчас, женщина, начало восьмого.
– Это что, так принципиально?!
Антиреклама
Евреям в путешествие
совсем не обязательно:
куда б они ни прибыли —
они уже там есть!
* * *
В музей еврейского наследия Донбасса явился дядечка: «Позвольте безвозмездно вам вручить!» И вручает простыню под метра три. Всем оставалось только восхититься. Обстоятельный, свое генеалогическое древо он выписал вплоть до архангела Гавриила. «Вот, – говорит, – у меня здесь, если приглядеться, архангел Гавриил и жена его Маргарита Львовна Закошанская…»
* * *
Мой знакомый, прочитав поучение еврейских мудрецов: «Еврей должен быть радостным!» – сочувственно вздохнул:
– Тяжелая у вас религия!
Бабушка Бетя
Однажды в Никольском соборе я заметил еврейскую душу бабушку Бетю. Бабушка Бетя стояла у алтаря и истово крестилась.
Я изумился:
– Вы?!
Старушка растерялась:
– Я, а что?
– Вы креститесь?!
К ней вернулось самообладание:
– Я крещусь?! Ты что?! Шестиконечусь!..
* * *
Моисей ударил посохом по скале – и… Бедная скала! Чего не бывает с испугу!
* * *
Еврейское погребальное братство Козельска носит имя шести бакинских комиссаров. Нет, это не описка: из двадцати шести только шесть оказались евреями…
* * *
Рабинович слыл мудрецом.
– Рабинович, который час?
– Что вы спрашиваете, в это время у нас всегда полдевятого!
* * *
– Послушайте, Рубинчик, за все ваши дела я бы вас так обматерил, но – не могу подобрать верной интонации. А я ж вас знаю: скажу не так, так вы же и обидитесь!..
* * *
Раввин Соловейчик принимает соплеменников ежедневно с трех до шести. Об этом гласит объявление на его дверях. Где так и написано: «Морочить голову с трех до шести. Раввин Соловейчик».
* * *
Умер чудесный старик Зеликман. Я узнал – и загоревал.
Заглядывает служка синагоги:
– Ты пойдешь на похороны, Слава?
И я ему ответил:
– С удовольствием!
* * *
Человек, который гордится своей национальностью, не уважает Бога, который, кажется, придумал и другие…
* * *
– У меня появился новый друг, – сказала мне соседка, – по фамилии Рабинович.
– Молодой или старый? – спросил я.
И соседка ответила:
– Молодых Рабиновичей уже не бывает…
Когда я издал свою первую книжку «Архипелаг гуляк», я посвятил ее «всем тем, кто меня любит: маме и папе».
Я себя сглазил: теперь меня любит и Лиля.
Каждое утро под своей дверью я нахожу букетик. Раньше я думал: Лиля тягает их с кладбища. Теперь я спокоен: она приносит их из мусорного бака.
Если это не любовь, то извините…
Ее любви я по наивности бежал. Я трижды топился и дважды тонул, не говоря уже про вешался. Не помогло. Я снова с вами.
Я работаю в еврейской общине Донецка. В моей трудовой так и записано: «Помощник раввина Вышецкого по внешним сношениям…»
Каждое утро она приходит в синагогу. Ко мне.
– О, сегодня в синагоге рыбный день, – говорит главный раввин Донбасса Пинхас Вышецкий.
И как всегда он прав: Лилина фамилия – Карасик.
Ее письма нельзя читать без слез. А где слезы – там, наверное, и смех…
Славонька, так и передайте себе, когда будете трезвый: вы хороший!
В нашей синагоге очень много верующих хорошо покушать.
Славонька, вы правы, что вернули мне мой желтенький букетик. Теперь я понимаю и сама: почему желтый – цвет разлуки? Потому что зеленый цвет успокаивает, а желтый – успокаивает навеки…
Водитель ехал так быстро, что деревья в испуге шарахались.
Славонька, нужно чай пить тихо, чтоб не побеспокоить чаинки, спящие на дне. Вот так нужно и жить, тихо и не рыпаясь, а не так, как вы, Славонька Верховский.
