Книга Черный мел - Кристофер Дж. Эйтс

— Джек, предупреждаю, не смей предсказывать мое будущее, — со смехом сказал Джолион.

Джек не стал возражать.

— Как хочешь, Джолион, — сказал он. — Я и в самом деле не собирался предсказывать, как по иронии судьбы самый популярный студент Питта оказался совсем один, на самом дне… Так что не швыряй в меня гаечный ключ, ладно?

— Остался только Марк, — заметил Чад, когда Джолион бросил на Джека притворно угрожающий взгляд.

— А, с Марком проще всего, — ответил Джек.

Марк сидел с закрытыми глазами, но тут встрепенулся и подозрительно покосился на Джека:

— Ну говори, если считаешь необходимым.

— Марк — тот, кто прячет свою безжалостность за сонными глазами! Я вижу директора-распорядителя крупнейшей и сильнейшей компании в мире, — начал Джек, — ее Марк основал с нуля, хотя располагал всего двадцатью фунтами. Он работал и работал по двадцать пять часов в сутки, ревностно пробиваясь наверх и нанося друзьям удары в спину. Подчиненные придумали ему много прозвищ, но чаще всего зовут Марком Брутом. — Джек в последний раз погладил воображаемый шар и наконец поднес к губам кружку.

Марк зевнул, снова закрыл глаза и сказал:

— Да, это точно про меня.

XXIX(i).Вчера ночью, со стаканом виски в руке, я набросал несколько замечаний, сейчас хочу ими поделиться с вами. Несколько вопросов касаются способа изложения моего рассказа. Кроме того, у меня появился ряд соображений. Прежде всего позвольте кое-что прояснить. Сегодня в полдень я покину свою квартиру и куплю мощный бинокль.

Итак, пункт первый. Похоже, у меня появились две аудитории. Первая — мои читатели. Вторая — моя гостья.

Пункт второй (для гостьи). Прошу, поймите, я не собираюсь ловить вас в своей квартире. Я позволю вам некоторое время находиться здесь. Меня не будет до двух часов, до тех пор располагайтесь здесь. Но в обмен на мою доброту жду от вас ответы на некоторые вопросы.

Пункт третий (также для гостьи). Вероятно, сейчас вы уже догадались, зачем мне понадобился бинокль. Допускаю, что в данный момент вы стоите перед окном, выходящим во двор, и ищете глазами крышу дома напротив с оградой из белого штакетника. Если хотите, помашите мне рукой. Давайте вежливо начнем общение.

Пункт четвертый. Незаконное проникновение в дом джентльмена принято считать поступком довольно невежливым.

Соображение первое. Мои ежедневные прогулки… не сомневаюсь, их придумал я сам. Ведь так и должно быть, верно? Но когда я перечитываю написанное, сам себе удивляюсь. Неужели я настолько твердо на них настаивал? Дело в том, что мне вдруг пришло в голову следующее (пункт пятый). Пока я гуляю, моя гостья заходит ко мне, читает мои тесты и вносит свои дополнения. Живо представляю, как ее пальцы порхают по клавиатуре моего ноутбука.

Кстати, соображение второе. Прекрасно помню, что собирался включить в свой распорядок прогулки. Точно помню… или нет?

Соображение третье. Я не утверждаю, что в мою историю вползла ложь. Даже если не все слова мои, читая и перечитывая текст, я все нахожу верным. И тем не менее вопросы остаются.

Заполнил ли я пробелы самостоятельно, ради связности изложения, или кто-то сделал это за меня?

Кто вы и чего хотите?

И, наконец, что вы сделали с моим рассказом?

* * *

XXIX(ii).Я совершенно запыхался. Моя покупка болтается в целлофановом пакете, коробку я выкинул по пути домой. Я заранее запомнил, какого цвета мой дом и сколько в нем этажей. Нахожу его вскоре после того, как миную тату-салон, на вывеске которого значится: «Капуччино и Тату». Я даже не останавливаюсь перевести дух, а пробегаю рукой глиссандо по кнопкам домофона.

— Чего надо? — спрашивает чей-то раздраженный голос.

Не успеваю придумать какой-нибудь предлог, уже слышится жужжание. Я толкаю дверь, вхожу в подъезд, взбегаю по лестнице, скрестив пальцы на счастье. Тут останавливаюсь, чтобы внутренне помолиться перед тем, как толкнуть дверь в холл верхнего этажа. Она не заперта.

Солнце светит ярко, в холле никого нет. Я выхожу на крышу, огороженную белым штакетником, рывком достаю из пакета бинокль, приставляю к глазам и начинаю крутить колесико настройки.

Утром сосед не вышел завтракать на пожарную лестницу. Очень жаль, я бы громко поинтересовался: «Моя гостья блондинка или брюнетка?»

Я добиваюсь четкого изображения и навожу бинокль на свою квартиру. Внимательно разглядываю, но никого не вижу. Вспоминаю странный сон, приснившийся мне до того, как я впал в ступор. Та женщина, вместе мы были в каком-то людном месте. Кто — Эмилия или Дэ?

По лбу течет пот, ест глаза. Я опускаю бинокль, вытираю лицо подолом рубашки. Блондинка или брюнетка?

Снова поднимаю голову. И вдруг дверь в мою квартиру, которая отражается в окне и оттого кажется далекой и призрачной, медленно открывается.

XXX.Джек театрально раскланялся, остальные устроились на стульях поудобнее. Все медленно пили и смеялись над чем-то другим.

Чад сидел тихо, только вполуха слушал разговоры вокруг. Похмелье притупило всякое желание говорить, но мысли его блуждали. Сначала двигались в одну сторону, затем резко поворачивали в другую.

Дэ велела Джеку не лапать своими грязными руками ее душу.

Потом Джек издевался над комиксом, который недавно появился в «Маятнике Питта». Он утверждал: в комиксе изображен Марк — мол, это сразу видно по волосам. Комикс назывался «Америкнувшийся». Поговаривают, что скоро выйдет продолжение. Чад закрыл глаза. Собственные мысли казались ему странно искаженными, как будто он видел их в хрустальном шаре Джека, свет преломлялся, и все изображения то растягивались, то сжимались.

Он открыл глаза и увидел, что в телевизоре над барной стойкой, включенном без звука, поменялась картинка. Суровые лица генералов, камера ловит яркие вспышки в ночи. Авиаудары в Персидском заливе, коалиция бомбит Багдад. И вдруг Чада как будто осенило. Пора меняться! Игра должна стать не такой случайной, а задания следует выбирать не наугад. Они должны отвечать характеру каждого игрока. Если точно прицелиться и попасть в самое слабое место противника, зная о самых сокровенных его страхах, то Игра поднимется на совершенно новый уровень, выйдет в другое измерение!

Он уже собирался взволнованно поделиться с друзьями идеей, она казалась ему очень важной, но Джолион велел всем замолчать. Он показывал на телевизор без звука. Все увидели внизу бегущую строку. Соединенные Штаты предъявили Ираку ультиматум. В течение двадцати четырех часов Ирак должен вывести войска из Кувейта. Если ультиматум не будет выполнен, начнется наземная военная операция.

Под Джолионом скрипнул стул, он оттолкнулся от стола.

— Когда пала Берлинская стена? — спросил он, прищурившись и производя подсчеты в голове. — Ну вот, у нас больше года был почти мир. — Он отпил большой глоток.