Книга Черный мел - Кристофер Дж. Эйтс

После его слов Чад решил: сейчас не время говорить об Игре. И потом, может, даже лучше пока держать свою мысль при себе, подумал он. И вообще, сначала надо посоветоваться с Джолионом. Джолион придумает, как уговорить остальных.

А перед следующим раундом они устроят голосование. Волнующая перемена! Интересная новая глава.

XXXI(i).Ее голова медленно просовывается в мое убежище отшельника. Через миг появляется и тело. Она поворачивается спиной к окну. Я подношу бинокль к глазам и нахожу верхнюю раму окна, тогда медленно опускаю бинокль. Вот она — блондинка!Светлые прямые волосы, стрижка боб до шеи. Осматриваю внимательно гостью с головы до ног. На ней невыразительная блузка, белая, без узоров, с короткими рукавами. И длинные бежевые шорты. Вижу ямочки под коленями. Из-за оконной рамы я вижу ее только до икр.

Руки у меня дрожат, я с удивлением понимаю — трудно сохранять четкость изображения.

Я опускаю бинокль, он остается болтаться на ремешке на груди. Повернись сюда, шепчу я, как будто гостья может меня слышать. Она не слушается.

Она нагибается и почти сразу же выпрямляется. Я вижу у нее в руке сандалии. Держа их за тонкие ремешки, она босиком пробирается через кухню в спальню.

Я нарочно оставил ноутбук на прикроватной тумбочке, чтобы его было видно отсюда. Блондинка берет компьютер и переходит в гостиную, где поворачивает налево и скрывается из виду.

XXXI(ii).Судя по происходящему дальше, я предполагаю: моя гостья читает записку, которую я ей оставил. Она подходит к окну через пятнадцать минут после того, как вошла.

Недолго стоит в дверях между гостиной и спальней. А потом движется вперед, как модель по подиуму, словно по тонкой линии, начерченной на полу, по-кошачьи покачивая бедрами. На ней темные очки такого фасона, который, как я успел заметить после возвращения в мир, сейчас в большой моде. Огромные стекла похожи на детские ладошки. Из-за них ее носик кажется маленьким. Темные очки и красная помада. Губы сжаты — не знаю, от нерешительности или обиды.

Она подходит к кухонному окну, опускает левую руку на левое бедро, подбоченивается и стоит, перенеся вес тела вправо. Через несколько мгновений дерзко вскидывает подбородок и смотрит в мою сторону.

Вдруг машет мне рукой!

Я машу ей в ответ. Моя гостья тянется к веревке, которая висит сбоку от окна. И опускает жалюзи.

XXXII(i). — Если мы должны вести себя так, как будто их здесь нет, — сказал Джек, — я могу не скрывать своего мнения. Сегодняшний кажется мне не таким говнюком, как двое других.

В тот день наблюдателем был Средний, он с бесстрастным видом сидел у стены.

— Я согласна с Джеком, — поддержала Дэ. — Кстати, он из них и самый симпатичный.

Чад перетасовал карты и спросил:

— А вы заметили, что у них все по росту?

— Вот именно, — кивнула Дэ. — Длинный, Средний и Коротышка. Так я их называю.

— Где называешь? — оживился Джек. — Только не говори, что написала о них стихи!

— Ну-ну, Джекки, не ревнуй. Ведь знаешь, ты — единственное живое существо, которому я посвящаю оды. А о них я просто иногда думаю.

— Главарь у них явно Длинный, — сказал Джолион. — Коротышка — Геббельс. А вот какую роль играет этот, я еще не понял.

— По-моему, вид у него какой-то потерянный и испуганный, — отметила Эмилия. — Бедный ягненочек, угодивший в терновник.

Средний скрестил руки на груди. Волосы у него на руках были густые, темные и похожие на наклеенные, будто их извлекли из нескольких душевых сливов.

— Я прекрасно понимаю, чем вы сейчас занимаетесь, — заметил он. — И уверяю вас, со мной ваши глупые мелкие игры разума не пройдут.

— Может, он — их мозговой центр? Эйнштейн? — предположил Марк.

Средний потер лицо.

— Когда сдадите карты? — спросил он. — Чем скорее сдадите, тем скорее снова начнете портить друг другу жизнь. По-моему, никто из вас еще не понял, именно к этому все идет. Уверяю вас, так оно и будет. Кстати, не для протокола, когда вы поймете мою правоту, учтите: я от этого никакой радости не получу.

Джек засмеялся было, но осекся от осуждающего взгляда Эмилии.

— А что такого? — спросил он. — Над правдой и посмеяться можно…

— Давайте начинать! — велела Эмилия.

— Секундочку, — остановил Чад. — У Джолиона есть объявление… Да, Джолион?

— Совершенно верно, — кивнул Джолион. — Слушайте.

XXXII(ii).Эмилия высказалась первой, она резко возражала против нововведения. Марк поспешил присоединиться к ней.

— Марк, ты-то, конечно, против, — заметил Джолион, — ты ведь проигрываешь чаще всех остальных!

— Да пошел ты, Джолион! — огрызнулся Марк. — Это ведь самая обыкновенная азартная игра!

— Слушай, Марк, — сказал Джолион, — нельзя быть лучшим во всем. Вероятно, тебе не везет только в нашей конкретной Игре.

— А вот теперь и в самом деле иди куда подальше. — Марк посмотрел на Джолиона исподлобья.

Дэ поспешила вмешаться:

— А я за. Мне, в общем, и до сих пор было неплохо, но нам нужно что-то новенькое.

— Дэ права, — поддержал Чад. — Ну а я… не забывайте, я пробуду здесь только год. У нас остался семестр с половиной. Надо в чем-то ограничиться.

— Пока выходит трое против двоих, — сказал Джолион, отворачиваясь от Марка. — Ну, Джек, теперь все зависит от тебя. Если ты против, значит, ничья — и сохранение статус-кво. Если ты за, тогда меняем правила.

— Меня вот что беспокоит, — сказал необычайно посерьезневший Джек. — Что помешает вам всем сговориться против меня? Я, кстати, имею в виду не одного себя, а и других тоже, — быстро пояснил он. — Вы все вместе можете придумать такое, что я скорее ногу себе отгрызу, чем выполню. А друг к другу будете относиться очень снисходительно… Когда задания выбираются наугад, тут любому может выпасть что угодно.

— Ты боишься, что мы все сговоримся именно против тебя? — уточнил Чад.

— Нет, — ответил Джек. — Я волнуюсь не за себя одного, в конце концов, вы обо мне почти ничего не знаете. Но вот, например, Джолион и Эмилия трахаются.

Он сидел далеко от Эмилии, и она не могла дотянуться до него ботинком. И все же Джек инстинктивно отдернулся.

— Извините, я хотел сказать, что Джолион и Эмилия каждую ночь нежно и романтично занимаются любовью. Значит, один потенциальный блок у нас уже сформировался.

— Верно, — сказала Эмилия. — Тогда проголосуй против, Джек. И перестань вести себя как полный придурок.

— Что скажешь, Джек? — спросил Чад. — Ты постараешься не быть таким придурком, как считает Эмилия?

Эмилия перевела взгляд на Чада. Она смотрела на него так, словно ее любовником был он, а не Джолион. Будто он был ее любовником и только что признался ей в своих изменах. Как она смеет так на него смотреть, как она смеет?!