Книга Крабат - Отфрид Пройслер

ручью, где уложили его возле лесов на лугу.

— Не торопитесь! — кричал Сташко. — Очень осторожно, чтобы оно не вышло из пазов!

Михал и Мертен взобрались на леса, они с помощью шкива и нескольких тросов позади старого колеса подвесили мельничный вал на перекладину. Теперь парни могли своими шестами и рычагами спихнуть колесо с переднего края вала, поднять из лотка и унести прочь.

Новое колесо было поднято, перенесено к лотку и стоймя опущено вниз — на столько, чтоб ступица была на той же высоте, что мельничный вал. Теперь следовало надвинуть кольцо ступицы на вал. Сташко вспотел от волнения. Он спустился в жёлоб — вместе с Андрушем — и оттуда отдавал свои команды.

— Слева чуть отпустить — а потом медленно пошли… Теперь справа на ладонь ниже… И осторожнее, не перекосите его!

Всё хорошо шло до сих пор — но тут Андруш хлопнул руками над головой и выругался.

— Взгляни! — крикнул он Сташко. — Что за туфту ты сделал! — он показал на дыру ступицы. — Ты сюда на крайняк ручку метлы вставишь, но чтоб мельничный вал — никогда!

Сташко перепугался, покраснел до ушей. Он же всё тщательно и точно измерил — и, однако, теперь дырка ступицы оказалась слишком маленькой, такой маленькой, что даже Юро бы это точно заметил, просто на глазок.

— Это… я не могу… объяснить, — пробормотал Сташко.

— Не можешь? — спросил Андруш.

— Не могу, — сказал Сташко.

— А я могу! — заметил Андруш, усмехнувшись.

Другие уже давно заметили, что он просто играет со Сташко свои шутки. Теперь же он щёлкнул пальцами — и мгновенно всё снова было в порядке: дыра ступицы оказалась правильной величины, и, когда они насадили колесо на вал, оно подошло тютелька в тютельку.

Сташко не обиделся на Андруша за его проделку, он был рад, что самую тяжёлую часть подъёма колеса они пережили. Всё, что ещё оставалось сделать, было по сравнению с этим детской игрой. Они привели мельничный вал обратно в нормальное положение и убрали трос. Потом колесо было закреплено на валу клиньями и шипами. Ещё несколько пустяков, ещё несколько постукиваний — готово.

Мельник помогал с подъёмом колеса, как и все остальные. Теперь он забрался на леса, а Юро должен был принести вина ему. Стоя над лотком, выпрямившись, Мастер взмахнул кувшином. Затем он выпил за мукомолов, остатки же вылил на увенчанное венками колесо.

— Сначала вино — а потом вода! — крикнул он. — Давайте его запустим!

Тут Ханцо открыл шлюз, и под ликование парней новое колесо пришло в движение.

* * *

После сделанной работы мукомолы принесли длинный стол и скамейки из людской на площадку перед мельницей, а Лышко притащил с помощью Витко кресло Мастера, которое они поставили во главе стола. Затем умылись в мельничном пруду, и пока парни приводили себя в порядок, надевали свежие рубашки и чистые рабочие куртки, на кухне Юро заканчивал последние приготовления к праздничному столу.

По случаю праздника поднятия колеса были жареное мясо и вино. Пировали под открытым небом до позднего вечера. Мастер был разговорчив и в самом хорошем настроении. Он похвалил Сташко и его помощников за их работу и нашёл даже для дурня Юро лишнее хорошее слово: что жаркое прекрасно, а вино — услада. Он пел вместе с парнями, он шутил вместе с ними, он подбивал их пить и сам пил больше всех.

— Смешно! — крикнул он, — просто смешно, парни! Кого-нибудь зависть бы удушила, увидь он вас — вы не знаете, как хорошо вам!

— Нам? — спросил Андруш, хватаясь за голову. — Услышьте это, братья и товарищи, Мастер завидует нам!

— Потому что вы молоды.

Мастер стал серьёзен, но это продолжалось недолго; он начал рассказывать: о времени, когда сам ещё был парнем на мельнице, примерно в возрасте Крабата.

— У меня тогда был хороший друг, надо вам знать — которого звали Ирко. Мы вместе были учениками на мельнице в Коммерау. Позже мы вдвоём отправились в странствия — вдоль и поперёк по Лужицам, в Силезию ещё и через всю Богемию. Когда мы приходили к какому-нибудь мельнику, то всегда спрашивали, есть ли работа для двоих — потому что по одиночке мы бы просто не взялись, Ирко и я. Вместе было лучше и веселее. Ирко всегда заботился о том, чтоб нам было над чем посмеяться. И работать он умел — за троих, если было надо. А как девушки гонялись за нами, вы не поверите!

Мастер ушёл в рассказы. Время от времени он прерывался, чтобы выпить, потом снова находил нить и рассказывал дальше: как Ирко и он однажды попали в Школу Чернокнижия, как они за семь лет выучились колдовству и, когда вышло время обучения, начали по новой странствовать по стране.

— Один раз, — рассказывал Мастер, — работали мы на одной мельнице, недалеко от Косвига, там однажды был проездом Курфюрст с охотничьей свитой: они устроили там привал, на лугу за мельничным прудом, в тени деревьев.

Мы, парни с мельницы, Ирко и я тоже, стояли за кустами и пялились на них, пока они пировали. Двое слуг растянули скатерть на траве, так вот там расположился Курфюрст, а вокруг — его гости-охотники, и ели они из серебряных тарелок то, что им подавали слуги: перепелиный паштет с трюфелями, жареную дичь, и всякое разное вино к нему — а на десерт были сладости, всё привезено на вьючных лошадях, в огромных корзинах.

Ну вот, как Курфюрст — тогда ещё тоже молодой человек, — как он со своими дамами и господами покушал — в знак того, что он теперь сыт и доволен, испускает он громкую отрыжку. Потом объявляет, что сейчас на свежем воздухе у него такое хорошее настроение, что он такую силу в себе чувствует, как у двенадцати быков. И когда он видит, что мы, парни, стоим за кустами и таращимся, то кричит нам, чтобы кто-нибудь принёс ему подкову, только живо, иначе его прямо разорвёт от мощи!

Ну