Книга Расскажи, как надо жить - Федор Анич

– Что ты имеешь в виду? – уточнил я.

– Мое эмоциональное состояние, – ответил Дима. – Оно не стабильно. Я не могу контролировать свое настроение. Это серьезная преграда для нормального трудоустройства.

Буйный, значит. Ну вот, в тихом омуте Бейонсе зажигает! Павел Витальевич подсунул мне психа. Идеальный вариант в качестве сиделки для инвалида. Конечно, почему нет? Перевернет мое кресло вместе со мной… на балконе, и спишет все на психсостояние. Или прирежет в пылу очередного заскока. Не-е.

Тут до меня дошло, что перспектива быть сброшенным с балкона не так далека, как кажется. Ведь Дима может разозлиться, что у него ничего не получилось, и я пропал. Я решил ему тактично намекнуть, что ничего не выйдет и сказал:

– Ну да, ты прав. – При этом я сочувственно вздонул.

И тут я увидел всю нестабильность Димы Грановского. Нет, он не разозлился, не стал швырять все подряд, не поднял даже руку на меня…Он зарыдал!

Нет, заревел белугой! Спрятав лицо в ладони, он громко плакал, сотрясая плечами. Ей-богу, если бы он стоял, то обязательно бы сполз по стене для полноты образа.

Вытаращив глаза, я смотрел, как Дима рыдает, не в состоянии совладать со своими слезами. Сквозь всхлипы и шмыгание носом я услышал: «Ну воооот видииишь этоооо».

– Ну-ка успокойся! – грозно сказал я.

Зря я это сделал. Слезы потекли еще пуще, Дима упал грудью на стол и завыл практически без остановки. Я откатился к раковине, налил стакан воды и поставил перед ним. Не переставая своего дела, Дима встал, заикаясь спросил, где ванная и вышел.

А вы говорите женские слезы нельзя остановить. Тут мужские-то в шок ввергают! За свою жизнь я немало проревел, но такого потока жидкости из организма не видел никогда. Это же до обезвоживания дойти можно.

Минуты через три он появился. Зареванный, с красными, опухшими глазами, прерывисто дыша, всхлипывая, но, к счастью, уже не рыдая. Он сел обратно, отпил чаю. По фарфору брякнули зубы. Губа с каждым всхлипом закидывалась в рот. Он старательно отводил глаза, уставившись в блокнот.

– Что-о-о та-ам? – спросил он, кивком указывая на блокнот.

Я посмотрел на блокнот. Ну конечно, старательно записывая все, что приходило в голову, я не закрыл его, а оставил открытым, и теперь все мои бредни про дружбу и безответную любовь сотворят второй акт рыданий.

– Это так, – ответил я неопределенно, схватил блокнот, отыскал обложку и захлопнул его.

– «Сильнее, чем любовь», – сказал Дима. – Что может быть сильнее любви? Дружба?

Вот это поворот. Во-первых, парень знает английский, что уже неплохо!. Да, мне почему-то оказалось удобнее и проще писать на английском. А во-вторых, он точно угадал мою мысль. Хотя, это, может быть, и не тайна ни для кого, а только для меня было открытием.

– Ну да, я так отчего-то думаю.

– Правильно думаешь, – сказал он и наконец посмотрел мне в глаза.

Этот взгляд меня пригвоздил к креслу еще сильнее, чем инвалидность. Такой силы я никак не ожидал. Длилось это недолго, Дима опустил глаза в свой чай, допил его одним глотком, поставил кружку на стол и сказал:

– Я извиняюсь за это представление, я не собирался его устраивать. И прости за отнятое время.

– Ты уже уходишь? Но я ведь еще не назвал своих условий, а вдруг они тебя заинтересуют?

Да, я собирался взять этого парня к себе на работу. По нескольким причинам. Мне стало его очень жалко. Я не дам ему столько денег, чтобы он смог жить как на пособие от Павла Витальевича, но концы с концами сводить сможет. Его нетипичность, которая выражалась во всем: и во внешности, и в поведении, и в этом его «я не стабилен», и в умении принять решение, меня покорила. Я думаю, этот парень чем-то сломлен, он нуждается в помощи… точно так же, как и я.

– Ты серьезно? – Глаза Димы от удивления округлились.

– Да, почему нет? Эта твоя нестабильность выражается только в том, что я видел? – на всякий случай решил я уточнить.

– Да, но обычно это бывает дольше. Дома я реву ночи напролет.

– Ну, это не совсем та причина, по которой я бы отказался от твоей помощи. Что еще?

– Это все. Хотя нет, я понимаю, что ты не можешь платить мне столько, сколько мне нужно, чтобы покупать еду, платить за квартиру, поэтому, мне нужно будет найти еще одну работу. Вполне возможно со временем будет не так свободно.

Я прикинул свои возможности. Сейчас моя зарплата составляет шестьдесят тысяч рублей в месяц, от налога я освобожден, поэтому, все на руки. Могу платить ему пятнадцать-двадцать тысяч в месяц и это нисколько не потрясет мой бюджет.

– Сколько ты хочешь?

– Комната десять тысяч. Дорога сюда – сто рублей. То есть три тысячи в месяц. Ну и тысячи три на еду. Итого, шестнадцать.

– Тебе хватит три тысячи на еду в месяц?!

Нет, поймите меня правильно. Я не зазнался со своими финансами, которые внезапно свалились на меня просто горой (раньше несколько моих зарплат были годовым бюджетом нашей с мамой семьи), но даже в самые тяжелые периоды мы не укладывались в шесть тысяч на еду на двоих! Никогда! На эти деньги просто невозможно прожить!

– Сейчас я трачу не больше полутора тысяч, – ответил Дима. – Я мало ем.

– Экономишь?

– Нет, просто не хочу.

– Понятно.

Я решил не копать глубже в этом направлении, боясь, что Дима снова расплачется.

– Слушай, а я вот, что подумал…

* * *

Дима переехал ко мне через неделю. А еще через неделю я не знал, как жил без него. Опять-таки, не подумайте ничего дурного: Дима реально заменил мои ноги. Мы договорились, что платить ему я буду по десять тысяч в месяц, при этом, ничего за жилье брать не буду. Он отказывался от десяти тысяч, говоря, что будет помогать мне за жилье, но я настаивал, чтобы десять тысяч уходили в его карман.

Он занял мою комнату, а я переехал в мамину. Мне было тяжело разбирать ее вещи: как физически (на телеге особо не переместишься в пространстве), так и морально. Вещи все еще пахли моей мамой.

Когда я увидел, с каким скарбом приехал Дима, то подумал, что он легко мог разместиться в той коморке под лестницей, где Гарри Поттер жил одиннадцать лет. Ей-богу, у этого парня было два пакета в руках. В одном – верхняя одежда и какие-то тетради, а во втором – кроссовки и мыльно-рыльные принадлежности (одноразовый станок для бриться, дешевый лосьон, зубная щетка, тюбик пасты и гель для душа).

Мы отказались от курьера, все мои поручения исполнял Дима: ездил в офис за документами, привозил переводы на утверждение. Он ходил в магазин, убирался дома, готовил еду. Сначала Дима готовил себе отдельно, но я видел, как он ест (отварную курицу он ел пять дней, пока она совсем не протухла), и я заставил его питаться той пищей, которую он готовил для меня. Готовил он, кстати, превосходно.