Книга В субботу вечером, в воскресенье утром - Алан Силлитоу

Такой поворот разговора Артуру явно не понравился.

— Ничего я не позволял. Это кто-то из соседей меня заметил и распустил язык. Жизни от них нет.

— Жизни тебе не будет от этих армейских, когда доберутся.

— Я могу за себя постоять, — решительно заявил Артур. — Подожди — и сам увидишь.

— Именно это я и делаю. Только если они окажутся здесь нынче вечером, я буду рядом, чтобы в случае чего прийти на выручку. Мне совершенно не хочется, чтобы тебя размазали пьяным по стенке. А лучше всего, когда увидишь их, дай деру. Ты сам мне сказал, что эти ублюдки-отпускники те еще бугаи. С таким количеством выпитого в желудке тебе с ними не справиться.

— Поддатый я всегда лучше дерусь, — возразил Артур. — Выпивка меня заводит. Если бы я встретился с ними трезвый, наверное, пожал руку и сказал: «Привет, парни, как делишки? Извините, но это каким же дураком надо быть, чтоб загреметь на десять лет в армию. Остались бы дома, так и за женами можно было бы получше присмотреть». Ну а если я пьяный, то просто врежу.

Четверо молодых людей забавлялись метанием дротиков, выкрикивая счет с такой страстью, что можно было подумать, будто на кону стоит девяносто тысяч фунтов. Но то ли они вообще играли неважно, то ли напились, но стрелы попадали то в стену, то в проволоку, которой крепилась доска, и падали на пол, точно подбитые птицы. Один из игроков, размахнувшись изо всей силы, запустил дротик просто в направлении доски. Заостренный наконечник громко ударился о проволоку, срикошетил и, сделав несколько плавных поворотов, полетел к ноге Артура.

Садясь за стол, Артур никогда не знал, как справиться с ногами. А если говорить об этом конкретном столике, то сколько-нибудь удобно удалось разместить под столом только одну ногу, вторую же пришлось вытянуть снаружи; при этом между краем коротких носков и поддернувшейся штаниной обнажилась ничем не прикрытая кожа. Неровный полет стрелы закончился крутым нырком, и она, покачиваясь, впилась Артуру в лодыжку.

Нога дернулась, но Артур не подпрыгнул от внезапной боли — он был слишком поглощен своими заботами, так что даже свалившийся на голову кирпич либо вспыхнувший рядом бенгальской огонь вряд ли заставили бы его пошевелиться. Он просто наклонился, выдернул из лодыжки стрелу и положил ее на стол рядом с рюмкой.

Фреда всегда удивляло, каким образом начинается драка: словно включается заведомо неисправный аппарат и ты знаешь, что, если не остановить его как можно быстрее, он неизбежно вырубится сам. Но в такие моменты слишком увлекаешься самим процессом движения в сторону конца, и аппарат превращается в кучу валяющихся на полу болтов и гаек.

На молодом человеке, бросившем дротик, был костюм цвета «электрик», коричневые туфли, желтый пуловер, бежевая рубашка без галстука, а лицо было сплошь покрыто следами от прыщей — несколько из них еще полыхали тут и там. Глаза же его настолько заплыли, что спиртное буквально сочилось из-под век.

— Нельзя ли мне забрать мою стрелу? — спросил он Артура.

Артур поднял голову и спокойно сказал:

— Да, но только извинись, потому что твоя стрела попала мне в ногу.

«Сделай, как он говорит, — хотелось сказать Фреду, — и все обойдется». Но он продолжал сидеть молча, заключая пари с самим собой насчет дальнейшего развития событий. Молодой человек посмотрел на Артура сверху вниз и сказал:

— Мне нужна моя стрела.

— Что ты там копаешься, Тед, — зашумели его партнеры, — твой бросок. Мы ждем.

Молодой человек осклабился и повторил, на сей раз с несколько большим нажимом:

— Верни мою стрелу.

— Говорю же тебе, извинись, тогда и получишь, — резонно возразил Артур.

— А я тебе говорю, что не привык ни перед кем извиняться! — выкрикнул молодой человек, сознание которого, затуманенное алкоголем и духом противоречия, кажется, на мгновение вдруг прояснилось. — Давай сюда мою стрелу!

Артур поднялся на ноги и выбросил вперед кулак, вложив в удар всю накопившуюся за последние несколько недель досаду на жизнь. Удар оказался так силен, что молодой человек перелетел через стойку и, совершив, словно гимнаст, изящный кувырок, вновь оказался на подгибающихся ногах. Проковыляв мимо своих приятелей, которые, расступившись, смотрели на него выпученными глазами, он развернулся и нанес удар Артуру, чей кулак сразу же пришел в движение, как у робота, откликающегося на простое нажатие кнопки. Молодой человек вновь проделал путь к стойке, на сей раз слегка повернувшись вокруг собственной оси, и в очередной раз присоединился к своим спутникам.

Впоследствии Фред рассказывал, что все это выглядело как классная сцена из какого-нибудь ковбойского фильма. Ему удалось описать ее близко к действительности, потому что в самом начале драки он переместился к двери, ведущей в туалет. Ему очень не хотелось оставлять брата одного, однако же из-за бронхита врач запретил ему принимать участие во всякого рода потасовках, так что пришлось отойти в сторону от мелькающих кулаков и перевернутых столиков.

У Артура получается все как надо, решил он. Увидев его сидящим, молодой человек явно не оценил рост противника, и теперь ему пришлось убедиться в своей ошибке: Артур оказался настолько выше всех остальных, что до него и дотянуться-то было непросто. Он наносил удары налево, направо, по центру, а помимо того, время от времени пинал противников своими тяжелыми башмаками. К нему пробивались бармен и хозяин паба.

— Артур, делай ноги! — заорал Фред и увидел, что брат на мгновение замер, оглянулся, кивнул, еще раз двинул в челюсть молодому человеку, ставшему причиной всей этой заварухи, и бросился к вращающимся дверям.

Встретились братья уже снаружи.

— Потопали по этой улице, — предложил Фред.

Фонарь светил тускло, из какого-то окна пробивалась полоска желтого света. Они быстро удалялись от паба и уже поворачивали за ближайший угол, когда позади послышался шум.

— Бежим, — бросил Фред, но Артур ответил, что лучше идти потише, чтобы непонятно было, куда они направляются.

Братья еще несколько раз сворачивали в лабиринте улочек и переулков и в конце концов выбрались на ярко освещенную Альфертон-роуд.

— Мне бы не помешал еще глоток, — сказал Артур, застегивая пальто.

После десяти, когда закрылись пабы, на Кэннинг-серкус наступил комендантский час и все стихло. Припозднившиеся машины, задрав в темноте морды, с кряхтением ползли вверх и, обогнув лесной островок на верхушке холма, растворялись в темноте убегающей куда-то дороги. На выцветший сад посреди островка лился лунный свет, и в сравнении с этим небесным сиянием освещение от зеленых фонарных столбов на перекрестке казалось совсем тусклым.

Артур и Фред шли мимо темных домов, толкуя о войне. Фред, размахивая руками, высказывал свои соображения касательно тактики боя, бегло сравнивал Корею с Ливией, горы с пустыней, «людские моря» с танками. Впереди светились окна одного бара, где все еще толпился народ. Все остальные подъезды и здания были затемнены, окна затянуты шторами. Тут и там виднелись редкие прохожие: один брел в тени деревьев, другой стремительно пересекал островок, насвистывая модную песенку, третий, покачиваясь и сжимая в руках пивную кружку, выходил из бара.