Книга Быстрый английский для путешественников во времени. Учебное пособие - Юрий Дружбинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А когда-нибудь прочту и в оригинале!», — решил он.
— И все-таки, кто убил графиню Прозоровскую? — спросил Лестрейд. — Кого мне арестовывать?
— Не знаю, — ответил Холмс. — Впервые в моей карьере частного сыщика — не имею понятия. Пока мало информации.
— И у меня мало информации, — сказал Андрюха. — Я, пожалуй, проконсультируюсь с товарищами, наведу справки, — сказал он. — Пошел я домой!
— Ни в коем случае, Ватсон, — откликнулся великий сыщик. — Мой метод дедукции говорит мне, что вы проголодались. А еще он говорит мне, что миссис Хадсон никуда вас не отпустит, пока вы не съедите тарелочку ее знаменитых сливочных шотландских оладий с черничным вареньем. Мой нос и дедуктивный метод — оба эти инструмента в один голос подсказывают мне, что оладьи уже готовы.
Hardly there is even anything more deceptive than obvious fact. — Вряд ли есть хоть что-либо более обманчивое, чем очевидный факт.
В школу Андрюха на следующий день не шел, а мчался. В класс он ворвался за десять минут до звонка. Катька уже сидела за партой и читала Акунина, «Книгу для девочек».
— Катька, — задыхаясь, выпалил он. — Вот смотри! Есть три человека: фон Дитрих, и еще Оболенский с Мормышкиным, тот преподаватель в универе, а этот в канцелярии, а один ужас какой подозрительный, картежник и хулиган.
— Так, — Катька подняла на него глаза. Она, казалось, ничуточки не удивилась, и слушала очень внимательно.
— И потом им, этим трем, каждому по вопросу задали! — продолжал Андрюха свою запутанную историю. — Вот! И они ответили: Пушкин, Достоевский и Гоголь!
— Ну, что ж тут непонятного, — кивнула Катька.
— Как что? — загорячился Андрюха. — Как это что? Так там же дальше еще! Непонятное! Кузнец Вакула какой-то, а еще Ленский и Ра!
— И это тоже ясно, — спокойно сказала Катька. — Герои это, Андрюшенька. Нормальные литературные герои. А на какой вопрос требуется ответить?
— Один из них убил старушку, — шепотом сказал Андрюха. — Кто-то из этих троих. По-серьезному убил, Катька. Зарубил. Топором, насмерть. Его, убийцу, найти надо.
— Да Раскольников и убил, тоже мне бином Ньютона! — засмеялась Катька. — А ты что, Достоевского разве не читал? В викторине какой-то участвовать собрался, да? Или кроссворд решаешь?
Андрюха смотрел на Катьку, словно пораженный громом.
Так значит, «Ра… » — это фамилия, Раскольников.
А Раскольников — это герой писателя Достоевского.
А Достоевский — это…
Ага!!!
Так во-о-о-от оно что! Кто, кто там из этой троицы очень Достоевского любит?
А Катька — ах, молодец! Какая же она все-таки умница! Мгновенно разгадала загадку, которая не по зубам самому Шерлоку Холмсу. Вот что значит начитанность, вот что такое культура!
Он снова почувствовал в душе все тот же мимолетный укол беспокойства. Выходит, что все вокруг читают книжки и узнают из них что-то очень важное, и это важное делает их богаче, сильнее и умнее, и здорово помогает им жить! А он, Андрюха Ватников, книжек не читает, а живет без этих тайных знаний, как последний лох, просто так, вслепую…
— Рассскажи, Катька, — попросил он соседку по парте, — пожалуйста, расскажи мне об этом Раскольникове.
Он не отводил от нее глаз ни на одну секунду в течение всех пяти минут, что она излагала ему «Преступление и наказание».
— …И вот все раскрылось, этому дали восемь лет, а Сонечка поехала за ним в Сибирь, а там он потихонечку начал браться за ум! Вот такая вот история!
Громкий заливистый звонок заглушил последнюю Катькину фразу. Начался обычный школьный день.
«Да, прикольная, должно быть, штука это «Преступление и наказание!», — думал Андрюха на уроке физики. — Детективный такой боевик! Мистический триллер!»
Изложенный Катькой сюжет ему понравился, и рассказала она очень интересно, но еще больше потрясен и взвинчен он был тем, что загадка жуткого убийства графини Прозоровской практически решена.
Благодаря Катьке Степанцовой.
Он на радостях даже мысленно пообещал себе прочесть историю про убийцу зажиточных старушек самостоятельно, и как можно скорее — но потом подумал и решил: нет, пожалуй, начинать внедрять привычку к регулярному чтению ему все же лучше с рассказов о Шерлоке Холмсе. А там посмотрим.
На первой же перемене Андрюха схватил портфель и рванул к выходу.
— Ваткин, ты чего это, сдурел, что ли? — Прежний, обычный свой режим вредной хорошистки Катька умела включать мгновенно. — По математике контрольная, да и Герундиевна спросит — что я ей скажу?
Андрюха, скрепя сердце, пообещал ей не убегать до конца школы.
Еле-еле дотерпел он сегодня до конца уроков. Очень уже хотелось ему немедленно умчаться к Холмсу в 1889 год и помочь ему в расследовании, ведь ключ от убийства был у него в руках. И лишь слово, данное Катьке, удерживало его от побега.
Все в конце концов заканчивается, и бесконечно длинный сегодняшний школьный день тоже наконец-то завершился. Ровно в четверть пятого запыхавшийся Андрюха стоял у стальной двери.
«1-0-7-8, — набрал он невидимый номер. — Чем черт не шутит, выбросит сейчас куда-нибудь не туда…», забеспокоился он.
— 1889 год, Лондон, Бейкер-стрит, — громко произнес он куда-то вверх. — Мне туда надо.
Грязный бездомный кот подозрительно оглянулся на него из-за мусорника, да и пошел себе дальше по своим кошачьим делам. Людей поблизости по-прежнему не было.
Андрюха повернул ручку.
На булыжную мостовую он ступил точно в том же месте, что и вчера, с точностью, кажется, до миллиметра. Пара шагов, и тротуарчик. Кирпичная стена, табличка “Baker street 221 (В)” и дверь.
Ура, получилось! Не подвела система!
— Мистер Холмс! — закричал он. — Мистер Холмс!
— Мой дорогой дружище Ватсон! — раздался приятнейший баритон все с той же до боли знакомой хрипотцой. — Входите, открыто! Я вас жду!
В квартире миссис Хадсон царил все тот же уютный полумрак. Пахло хорошим бразильским кофе и чем-то сдобным. Взбегая по деревянной лестнице на второй этаж, Андрюха слышал звуки скрипки. Мелодия была божественной. Но Андрюхе сейчас было совсем не до музыки.
В комнатку Холмса он ворвался, как тайфун.
— Убийца графини Прозоровской — Аристарх Мормышкин! — закричал он он прямо с порога.
Знаменитый сыщик отложил скрипку и смычок.
— Вот все говорят: Бетховен — фортепианщик. А я осваиваю его скрипичные сонаты, и знаете, Ватсон, я в полном восторге! Разучиваю уже четвертую. Фальшивлю, как всегда, ужасно, я ведь любитель, а любителю прощается!
