Книга Быстрый английский для путешественников во времени. Учебное пособие - Юрий Дружбинский

Все трое моментально примчались в Лондон, сняли тут дешевые квартирки в далеко не лучших районах, и все полгода занимались исключительно тем, что надоедали старой даме визитами. Полагаю, план у каждого из всей этой троицы был прост и предсказуем: любой ценой уговорить мадам упомянуть его в завещании.

Холмс тщательно и не спеша набивал трубку чем-то очень ароматным.

— Гроссвенорский медовый, — сказал он. — Джон Ватсон не курил, но очень любил запах этого сорта. С тех пор, как он погиб, я бросил курить, а манипуляции с трубкой приводят мой ум в порядок, — произнес он и добавил:

— Подводя итог того, что мы знаем об этих троих бедных родственниках: все трое могли быть кровно заинтересованы, чтобы мадам как можно скорее повстречалась со Святым Петром.

— И что же собой представляет эта троица, мистер Холмс? Кто поименно? — спросил Андрюха.

— Одного зовут Фридрих фон Дитрих, он племянник ее покойного первого мужа, немецкого барона. Несмотря на происхождение, герр Дитрих говорит по-русски не хуже вас, мой дорогой Ватсон. Преподает в столичном университете античную юриспруденцию. Отзывы о нем хорошие, любим студентами и уважаем начальством.

Второй — Аристарх Мормышкин. Это внучатый племянник графини, тоже житель Санкт-Петербурга. По всем сведениям, человек тишайший и скромнейший, служит мелким стряпчим в канцелярии градоначальника.

Третий же — Авксентий Оболенский, отставной офицер из Москвы, заядлый картежник и любитель кутежей, и, кажется, самый неприятный и подозрительный тип из троих — такие дебоширы обычно по уши в долгах, и пойдут на все ради денег.

«Ага, вот и ниточка», — подумал про себя Андрюха, но вслух не сказал ни слова.

— Но самый интригующий момент во всей этой весьма странной истории — это, несомненно, найденный полицией дневник графини, — продолжал Холмс. — К сожалению, в нашем Скотланд-Ярде никто не владеет русским. Поэтому данный документ хотя и чрезвычайно важен, но не внес ни малейшей ясности в картину преступления.

«Да как это прочитать некому? Вот еще проблема! Вбили бы текст в Гугль-переводчик, жмешь мышкой на «ко́пи», а потом на «пэйст», всего делов!» — хотел было сказать великому детективу Андрюха, но вовремя прикусил язык. «Тоже мне, юморист нашелся, Максим Галкин…», — укоризненно сказал он себе. — «Дело ведь нешуточное. Убийство как-никак».

Внезапно внизу хлопнула дверь, на лестнице послышался шум и топот, и в комнату ворвался щуплый человечек с длинным носом, несколько крысиной физиономией и острым взглядом маленьких бегающих глазок.

— А, инспектор Лестрейд, — Холмс спокойно указал ему на свободное кресло и добавил: — Вы продрогли. Налейте себе ирландского, как вы любите, и скажите, нет ли новостей по делу Прозоровской.

— Черт бы побрал этих русских с их загадочной душой и непонятным языком! — Лестрейд явно был вне себя от досады и раздражения. — Ничего ясного, мистер Холмс! Ни-че-го!

— Именно поэтому я так обрадовался, когда мне сказали, что меня навестит Ватсон из России, — сказал Холмс с улыбкой. — Кстати, Лестрейд, познакомьтесь.

Лестрейд рассеянно кивнул Андрюхе, ему явно было не до знакомств.

Холмс протянул Андрюхе сшитую розовой атласной лентой толстую тетрадку, больше похожую на альбом для рисования.

— Что ж, Ватсон, вот вам дневник графини Прозоровской. Пролейте же свет на тайну!

Андрюха открыл дневник. Почерк мелкий, очень красивый, с изысканными завитками и росчерками, со всякими там дореволюционными ятями… Но читать вполне можно.

Так.

Куплены салфетки, куплен набор мельхиоровой посуды в подарок горничной, уплачено кучеру жалованье за сентябрь три гинеи, куплено мыло, головка глостерского сыра, полпуда девонширской ветчины, дюжина бутылок портвейна…

Крепенькая, видать, старушка была. И покушать любила плотно, и все хозяйство контролировала самолично. Все это, конечно, очень мило, но как такая дребедень может помочь выявлению ее убийцы?

Ага, вот интересная запись. От 10 октября 1 889 года. Всего пять слов.

«Не вѣрю имъ. Придумала тестъ».

Все. Ишь ты, «тестъ»… С твердым знаком.

Хм… Читаем дальше. Запись от 12 октября.

«Задала пѣрвый вопросъ.

Фрицъ: восхищенъ сочиненіями господина Гоголя, ставить его выше Шіллера и Гете.

Аристархъ: большой поклонникъ Достоевскаго.

Авксентій: ничего, кромѣ Пушкина».

Ну, вроде пока все понятно — бабка спросила племяшей, кто что читает.

Андрюха вдруг задумался: а вот как бы он сам ответил на подобный вопрос? Пожалуй, что и никак. Затруднился бы с ответом. В последнее время — полезные статьи на сайтах…

Хорошо, но явно мало.

Да, неудобно как-то получается. Они тогда читали книжки, а мы сегодня не читаем.

А вот и последняя в жизни графини запись, за 15 октября 1889 года. И намного более странная, чем все предыдущие.

«Задала второй вопросъ.

Кузнецъ Вакула. Трудолюбивъ и простодушенъ.

Ленскій. Голова набита романтическимъ вздоромъ, вотъ ужъ от кого не ожидала.

Ра…

Такъ я и думала. Гнать, гнать взашей. Не къ добру. Чуяло мое сѣрдце».

— Круг подозреваемых растет. Еще три имени, да какие странные. Ох уж эта русская мафия.

Андрюха вгляделся еще раз в загадочное «Ра».

Две буквы. При этом ни точки, ни многоточия, ни даже вопросительного знака.

Он поднял глаза на Холмса с Лестрейдом, и, как мог тщательно, как можно ближе к тексту перевел им записи.

— Круг подозреваемых растет, — отреагировал Лестрейд. — Еще три имени, да какие странные. Ох уж эта русская мафия.

— Что касается Ра, то это бог солнца у древних египтян, — блеснул эрудицией Холмс. — Вы знаете, Ватсон, что я полный профан во всем, что не касается напрямую криминалистики. Если бы не тот случай с мумией фараона, помните эту серию таинственных смертей британских археологов, — то я вообще бы не узнал, что на свете существовали какие-то там древние египтяне.

Серию смертей британских археологов Андрюха помнил, честно говоря, не очень. Он мысленно пообещал себе взять в школьной библиотеке книжку с приключениями Шерлока Холмса и прочитать — пускай для начала на русском языке.