Книга Окончательно мертв - Шарлин Харрис

— А, это ты, Таня, — только и ответила я. Перед ступенями крыльца она остановилась.

— Надо было сперва позвонить? — Она попыталась напустить на себя вид жизнерадостного раскаяния.

— Это было бы лучше. Я не люблю нежданных гостей.

— Извини, в следующий раз позвоню обязательно. — Она двинулась дальше по камням к ступеням. — Лишняя чашка кофе найдется?

Тут я нарушила одно из самых основных правил гостеприимства.

— Сегодня — нет.

И я встала на крыльце, загораживая ей дорогу.

— Сьюки… — начала она неуверенным голосом. — Да-а, видно, ты по утрам не бываешь в хорошем настроении.

Я продолжала смотреть на нее в упор.

— Не удивительно, что Билл Комптон нашел себе другую, — сказала Таня, слегка рассмеявшись, и тут же поняла, что сделала ошибку. — Ой, прости, — сказала она поспешно, — может, я сама слишком мало сегодня кофе выпила, не надо было такого говорить. Эта Села Памфри — просто стерва, правда?

Поздно, Таня, — сказала я про себя.

— По крайней мере, эта Села никем не притворяется, — сказала я. Достаточно прозрачно выразилась? — Ладно, увидимся на работе.

— О'кей. В другой раз позвоню, слышишь?

Она улыбнулась яркой и пустой улыбкой.

— Слышу.

Она шла к машине, а я смотрела ей вслед. Она обернулась, весело мне махнула и, развернувшись после некоторых маневров, направилась обратно к Хаммингберд-роуд.

Я провожала ее взглядом, пока не затих шум двигателя, а тогда вернулась в кресло. Взяла книжку, оставленную на пластиковом столике, и допила кофе совсем без того удовольствия, с которым начинала чашку.

Таня приезжала неспроста.

У нее практически неоновая вывеска пылала над головой. Жаль только, что эта вывеска не была достаточно ясной, чтобы сказать мне, кто она, на кого работает и каковы ее цели, но это, наверное, придется выяснять мне самой. Я буду слушать, что у нее в голове, при каждом удобном случае, и если это не получится — иногда не получается, не только потому что она оборотень, но и потому что никого не заставишь думать о том, о чем тебе надо, по заказу, — тогда я предприму более решительные действия.

Хотя я не очень понимала, какие.

В прошлом году каким-то образом мне досталась роль охранника разной жути в моем уголке штата. Я была просто девушкой с плаката межвидовой толерантности. Я многое узнала о другой вселенной, той, что окружена человеческой расой (в основном об этой вселенной даже не догадывающейся). Это как-то греет — знать то, чего не знают другие. Но зато усложнилась моя и без того непростая жизнь, и меня увлекло на опасные пути среди существ, которые отчаянно хотели сохранить свое существование в тайне.

В доме зазвонил телефон, и я подхватилась, прервав мрачные мысли.

— Привет, детка, — сказал теплый голос.

— Квинн, — ответила я, стараясь немножко приглушить счастье в голосе. Не то чтобы я уже направила свои эмоции на этого мужчину, но мне уж точно нужен был сейчас какой-нибудь позитив, а Квинн и внушителен, и привлекателен.

— Что ты сейчас делаешь?

— Сижу в купальном халате на веранде и кофе пью.

— Хотелось бы мне быть там с тобой и кофе попить.

Хм-м… праздная мысль или «пригласи меня»?

— В кофейнике еще много, — сказала я осторожно.

— Я сейчас в Далласе, или буду там через минуту, — ответил он.

Выпустили воздух.

— И когда ты уехал? — спросила я, потому что этот вопрос казался самым нейтральным, наименее назойливым.

— Вчера. Позвонила мне мать одного деятеля, который иногда на меня работает. Он соскочил в середине работы, которой мы вместе занимались в Новом Орлеане, около месяца назад. Я на него здорово злился, но не особо тревожился. Он из тех, что в свободном плавании, и у него куча утюгов на огне, отчего и мотается по всей стране. Но его мама сказала, что он так нигде и не появился, и она боится, что с ним что-то случилось. Я поглядел у него в доме и пролистал все его дела, чтобы ей помочь, но это был тупик. Похоже, след обрывается в Новом Орлеане. Завтра поеду обратно в Шривпорт. Ты будешь на работе?

— Да, на ранней смене. Около пяти освобожусь.

— И мне можно навязаться к тебе на ужин? Принесу стейки. У тебя гриль есть?

— Как ни странно, есть. Старый-престарый, но еще работает.

— А уголь?

— Надо будет посмотреть.

Я ни разу не готовила на улице после смерти бабушки.

— Не проблема, я привезу.

— О'кей, — сказала я. — Я тогда все остальное приготовлю.

— Значит, договорились.

— К шести приедешь?

— Приеду к шести.

— Ладно, тогда пока.

Вообще-то я предпочла бы поговорить с ним подольше, но не знала, что сказать, поскольку мало у меня было опыта праздной болтовни с мальчишками. Личная жизнь началась у меня в прошлом году, со встречи с Биллом, и мне еще многое надо было догнать. Я же не Линдси Попкен, которая была мисс Бон-Темпс в те времена, когда я школу кончала. Линдси умела превращать парней в слюнявых идиотов — они за ней таскались как полупарализованные гиены. Я часто видела, как она это делает, и все равно не могла понять явления. Она как-то никогда не говорила ни о чем конкретно. Я даже слушала ее мозг, но в основном он был полон белого шума. Я заключила, что ее техника инстинктивна, а основана на том, что она никогда ничего серьезного не говорит.

Ладно, хватит воспоминаний.

Я пошла в дом посмотреть, что нужно приготовить к приезду Квинна на завтрашний вечер, и составить список необходимых покупок. Очень неплохой способ провести воскресный день. Поехать за покупками. В душ я пошла, предвкушая удовольствия этого дня.

Минут через тридцать, когда я уже губы мазала, меня оторвал от этого занятия стук в дверь. На этот раз я взглянула в глазок — и у меня сердце упало. Но открыть дверь я была обязана.

На дорожке стоял знакомый длинный черный лимузин. По прошлому опыту встреч с этой машиной надо было ждать неприятных новостей и бед.

Человек — существо — стоявшее у меня на крыльце, был личным представителем и адвокатом королевы вампиров Луизианы, а звали его мистер Каталиадис — ударение на втором от конца слоге. Впервые я его увидела, когда он пришел мне сообщить о том, что моя кузина Хедли умерла, оставив мне свое имущество. И не просто умерла, но была убита, и виновный в этом вампир был казнен прямо на моих глазах. Эта ночь была для меня полна потрясений: не только узнать, что Хедли покинула этот мир, но покинула его как вампир, и была до того фавориткой королевы — в библейском смысле слова.

Хедли была одной из немногих моих родственниц, и потеря ее была для меня ощутима. В то же время я не могла не признать, что Хедли в свои юные годы много причинила горя своей матери и страданий моей бабушке. Если бы она осталась жить, может быть, она попыталась бы искупить это… а может, и нет. Но ей не представилось такой возможности.