Книга Мы над собой не властны - Мэтью Томас

Коннелл чуть слышно хихикнул, продолжая кашлять.

— Смотри больше нас так не пугай, — сказал Анджело. — Хватит с меня одного сердечного приступа.

— Получше тебе? — спросила Бренда, погладив Коннелла по плечу.

Он кивнул.

— Ты уж правда ешь не торопясь. Никто у тебя еду не отнимает.

— Ну ладно, я свое дело сделал, — сказал Донни. — Пойду найду телефонную будку и переоденусь[8].

— Лучше бы свои грязные подштанники с пола в ванной подобрал, — отозвалась Бренда. — Бельевая корзина все-таки не из криптонита сделана.

Смех немного разрядил обстановку, хотя Эйлин видела — Донни все еще не совсем пришел в себя. Глаза круглые, и голова дергается. Вообще, вся семья Орландо явно выбита из колеи. Коннелл постоянно сидел у них по вечерам, но Эйлин не думала, что они его уже считают за своего.

— «Колесо Фортуны» начинается, — сказал Гэри.

Орландо ушли, а Эйлин села за стол рядом с Коннеллом.

— Ты как, нормально?

Он кивнул.

— Испугался?

Он опять кивнул.

— Я не мог дышать.

— Понимаю...

— Говорить не мог.

Малыш не понимал, как терзает ее.

— Ужасно, — сказала Эйлин. — Я просто оцепенела.

— Донни меня спас.

— Не знаю, что на меня нашло. Раньше ведь сама не раз так делала. Наверное, с чужими проще.

— Хорошо, что они пришли, — сказал Коннелл.

— Я бы тоже в конце концов опомнилась. Включились бы профессиональные навыки. Наверное, само сознание, что есть кого позвать на помощь, расслабляет.

— Он мне жизнь спас, — проговорил мальчик задумчиво.

— Не преувеличивай! Ничего бы с тобой не случилось. Еще было время в запасе.

Коннелл пораженно уставился на нее. Эйлин поставила перед ним мисочку с мороженым:

— Вот, поешь. Этим сложно подавиться. Или ты все-таки ухитришься?

Обычно по вечерам она усаживала его за уроки, но сейчас и слова об этом не сказала. Да хоть бы он и совсем перестал делать домашние задания! Может, Эд все время так чувствует?

Эйлин разрешила ему сесть с мороженым на диван — еще одно исключение из правил — и прикатила телевизор. Черно-белый, из их с Эдом спальни — другого в доме не было. Столик на колесиках, на котором стоял телевизор, выкатывали в гостиную только во время плей-офф и Мировой серии. Пока Коннелл смотрел развлекательную передачу, Эйлин отмыла сковородку, а закончив, прилегла на второй диван и стала смотреть телевизор вместе с сыном. Обычно трансляция матчей начиналась около восьми, но когда Коннелл переключился на канал Эн-би-си, там шла очередная серия комедийного сериала «Шоу Косби». Ну конечно, сообразила Эйлин, если бы ее отменили, телеканал потерял бы деньги за рекламу. Эйлин со своего места было плохо видно экран. Ванесса, девочка из сериала, пошла в школу накрашенная, несмотря на запрет матери. Мальчик Тео пытался заставить всю семью отрабатывать пожарную тревогу. Точно как в сериале «Проделки Бивера», только все персонажи чернокожие. Как быстро меняется мир... Трудно совместить свои детские воспоминания с той Америкой, где придется жить ее сыну. Словно в истории человечества образовался разрыв, а поколение Эйлин — промежуточное, вроде мостика над пропастью. Для Коннелла ее прошлое — такая же дремучая древность, как для нее в свое время — рассказы о первых поселенцах.

Серия закончилась, и наконец-то начали показывать матч. Эйлин сказала, что пойдет приляжет. Коннелл жалобно посмотрел на нее:

— Ты что, игру смотреть не будешь?

Ясно: он боится оставаться один. Еще не отошел после случившегося.

— Немножко посмотрю, — сдалась Эйлин.

Она и сама не совсем опомнилась. Перед глазами так и стояла картинка: Донни давит Коннеллу на живот и изо рта у мальчика выскакивает крохотный помидор. Хотелось обнять Коннелла, прижать его к себе изо всех сил, но Эйлин не знала, как подойти. Смотреть очередную игру не было никакого желания. Как будто мало их пришлось высидеть во время отборочных. Эйлин принесла себе книгу, «Одинокий голубь»[9]. Рассеянно листала страницы, без конца перечитывала один и тот же абзац. «Метс» явно проигрывали — к концу пятого иннинга счет был четыре—ноль, не в их пользу.

Конечно, Эйлин понимала, она не самая нежная мать в мире. У нее много работы. Просто: у нее работа. Другие мамы сидят дома, пекут печенье, постоянно разговаривают со своими детьми и все знают об их детских проблемах. Эйлин никогда не приходило в голову подружиться с Коннеллом. Она старалась вовлекать его в серьезные разговоры за ужином, когда вся семья собиралась вместе. Ей нравилось выслушивать мнения сына обо всем на свете, и к тому же такая практика пригодится ему в будущем, ведь образованные люди судят о собеседнике по тому, насколько у него развита речь. Эйлин много работает, чтобы обеспечить сыну все жизненные блага, и это значит не меньше, чем эмоциональная поддержка. Жизнь — это не только задушевные разговоры и разные там объятия. Но вот сейчас Эйлин не представляет, как пробиться сквозь защитные барьеры сына, и это ее тревожит — не столько эмоциональная, сколько интеллектуальная задачка.

Эйлин закрыла книгу, отметив страницу закладкой.

— Пойду-ка я к себе все-таки.

— Может, здесь почитаешь?

Не может без нее обойтись. Напрямик не попросит остаться, но, в сущности, почти признался. Эйлин раскрыла книгу и начала главу заново.

Эд вернулся около десяти. Хлопнула входная дверь, потом было слышно, как Эд вешает пальто в прихожей и ставит портфель на письменный стол в кабинете.

— Все еще четыре—ноль? — спросил Эд, входя в гостиную.

Коннелл кивнул:

— Гудену здорово досталось.

— По радио говорили, что он сбавил скорость.

— Эль Сид после замены подавал просто здорово. А вот отбивают не очень, все время мажут.

— У нас тут происшествие, — перебила Эйлин. — Коннелл подавился.

— Что? — Эд обернулся к ней и снова к сыну. — Что такое, приятель?

— Я ел, старался не подавиться и вдруг чувствую — дышать не могу.

Эд снова посмотрел на жену:

— Он всерьез задыхался?