Книга Гуд бай, Берлин! - Вольфганг Херрндорф

– Так что-то ведь надо было сказать… И, блин, несло от нее еще так! Она, наверняка, там на свалке и живет. Бомжиха.

– Но поет она хорошо, – сказал я, немного помолчав. – И конечно, живет она не на свалке.

– А с чего она тогда про еду спрашивала?

– Да, но мы же не в Румынии. Здесь никто на свалках не живет.

– Ты что, не заметил, как от нее воняло?

– Так и от нас теперь, наверно, тоже воняет.

– Да там она живет, точно. Сбежала из дома. Я таких людей знаю, поверь. Она двинутая. Фигура у нее классная, но крыша-то вообще не на месте.

Слева от автобана появились первые звезды. Тропинку стало почти не видно, и я предложил идти прямо вдоль дороги, в свете фар, потому что иначе мы бы наверняка заблудились. Это, конечно, был дурацкий аргумент – шум машин был прекрасно слышен и в лесу. Но, честно говоря, в темноте мне стало слегка не по себе. Почему – не знаю. Вряд ли на меня напал страх встретить бродящих по лесу преступников. Потому что единственными преступниками, которые бродили по этому лесу, наверняка были мы. Тут до меня внезапно дошло, что именно это меня и беспокоило. Я был страшно рад, когда впереди сквозь листву показались неоновые огни заправки.

31

Первым делом мы купили мороженого и колы. Канистру и шланги спрятали в кустах за дорожным ограждением и стали бродить с мороженым по парковке, незаметно проверяя крышки бензобаков всех припаркованных машин. Ни одна из них не открывалась. Я уже был на грани отчаяния, но Чик все-таки откопал старенький «Гольф» со сломанным запором на крышке.

Мы подождали еще, пока не стало непроглядно темно и люди вокруг не исчезли, и принялись за работу.

Шлаг от стиралки оказался совершенно несгибаемым, его сразу можно было выбрасывать. А шланг от душа легко опускался в бак. Только вот бензин почему-то не шел. Хотя низ шланга, сантиметров пятнадцать, был сырой.

После того как я раз десять попытался отсосать из шланга воздух, а бензин так и не потек, а потом Чик тоже попробовал – еще раз десять, он посмотрел на меня и спросил:

– Так что это за книжка, говоришь? Откуда она была у тебя?

Настроения рассказывать про книжку у меня совершенно не было. Я продолжал попытки высосать воздух из шланга и заметил, что немножко поднять бензин вверх по шлангу у меня все-таки получается. Один раз мне даже удалось поднять его аж до самых своих губ, но больше трех капель не вытекло и тогда. Мы сидели на корточках между машинами и смотрели друг на друга.

– Я знаю, как должно получиться, – наконец сказал Чик. – Ты набираешь в рот и сплевываешь в наш бак. Это стопроцентно сработает.

– А почему я?

– А разве это была моя идея?

– У меня идея получше: теннисный мячик все еще у тебя?

– Блииин, – сказал Чик. – Блин. Это невозможно.

– Темно адски. Никто нас не видит.

– Невозможно, – повторил Чик и взглянул на меня так, будто ему от этого разговора стало очень больно. – Ты же не поверил, что это по правде? Или поверил? Теннисным мячом нельзя открыть машину. Иначе бы все это делали. «Нива» у нас все время была открыта – не заметил? Замок сломан или хозяин ее вообще никогда не закрывал, не знаю. Наверное, вообще не закрывал. Потому что такую развалюху все равно никто не сопрет. Мой брат как-то это заметил и – не смотри на меня так! Меня брат тоже с этим мячиком провел… Опа. Не поворачивайся.

– Что там?

– Пригнись. Там кто-то около мусорных баков шевелится.

Я прислонился к «Гольфу» и попытался осторожно посмотреть через плечо.

– Все уже. Там была какая-то тень около ограждения, где контейнер со стеклом.

– Пойдем отсюда.

– Он опять там. Дай-ка я закурю.

– Что?

– Для маскировки.

– К черту маскировка, валим отсюда!

Чик поднялся и попытался незаметно ногой задвинуть канистру со шлангом под «Гольф». Это вышло жутко громко. Я тоже осторожно встал. За баками что-то шевелилось. Я видел это боковым зрением.

– Может, это просто ветки, – пробормотал Чик и сунул в рот сигарету, ровно над бензобаком.

– Может, сразу спичку внутрь бросишь?

Он затянулся пару раз и стал делать упражнения на растяжку. Это была точно самая убогая маскировка, какую я видел в жизни.

Потом мы очень медленно пошли обратно к «Ниве». Уходя, я еще бедром прикрыл щиток бензобака.

– Эй, дебилы! – заорал кто-то у нас за спиной.

Мы уставились в темноту, откуда шел этот голос.

– Полчаса тут крутитесь и ни фига! Дебилы! Суперпрофи!

– Может, еще громче орать будешь? – сказал Чик и остановился.

– Да еще курить!

– Можешь еще громче? Чтоб на всю парковку было слышно?

– Ну вы и лохи!

– Так и есть. А теперь исчезни, а?

– Что нужно воздух отсосать никогда не слышали, нет?

– А чем мы тут, думаешь, все это время занимались? Все, вали!

– Шшшш! – чуть не взмолился я.

Мы с Чиком, сжавшись, стояли между машин, а девчонке, конечно, на все было наплевать. Она оглядела парковку.

– Тут же никого нет, чего трусите? Где у вас шланг?

Она вытащила наши шмотки из-под «Гольфа». Опустила один конец шланга в бак, а второй вместе с пальцем запихнула в рот. Девчонка втянула воздух раз десять-пятнадцать, как будто пила его, а потом вынула шланг изо рта, предварительно заткнув его пальцем.

– Вот. Ну, где канистра?

Я подставил ей канистру, она поднесла шланг к горловине, и бензин потек. Он тек сам по себе и все не останавливался.

– Почему у нас так не получалось? – прошептал Чик.

– Вот это все должно быть ниже ватерлинии, – ответила девчонка.

– Ах да, ниже ватерлинии, – сказал я.

– Ах да, – сказал Чик, и мы стали смотреть, как медленно наполняется канистра. Девчонка сидела на корточках рядом. Когда бензин перестал течь, она завинтила пробку, а Чик прошептал:

– Что еще за ватерлиния?

– Сам спроси у нее, умник, – прошептал я в ответ.

32

Вот так мы познакомились с Изой. Опершись локтями на спинки передних сидений, она внимательно смотрела, как Чик заводит «Ниву» и трогается. Конечно, нас это вовсе не радовало. Но после истории с бензином было трудно хоть немножко не прокатить ее на машине. Она прямо загорелась этой идеей, а услышав, что мы из Берлина, заявила, что ей как раз туда и нужно. А когда мы объяснили, что едем сейчас совсем не в Берлин, она сказала, что это тоже ей вполне подходит. Кроме того, девчонка изо всех сил пыталась докопаться, куда мы едем, но так как она не могла нам сказать, куда сама хочет попасть, мы сообщили только, что движемся примерно в южном направлении. Тогда ей пришло в голову, что у нее в Праге живет сводная сестра, с которой ей срочно нужно повидаться, а это нам типа почти по пути. Отказать ей было, как я уже говорил, очень трудно, потому что без нее мы бы не достали бензина.