Книга Страсть и скандал - Элизабет Эссекс

— Лейтенант сахиб. — Томас придал своему голосу увещевающий, даже покровительственный тон и любезно склонил голову, чтобы показать облаченному в алое офицеру, что ему нет надобности — и смысла — вставать в позу. Затем обратился к мисс Роуэн, совершенно забыв о Беркстеде. — Мэмсахиб, угодно ли тебе продолжить прогулку?

— Да, благодарю, хазур. — Она не сводила глаз с Беркстеда, осторожно ставя пистолет на предохранитель, затем отвернулась и спрятала оружие в карман под складками амазонки. — Продолжим наш путь.

— Хазур! — едко усмехнулся Беркстед. — Этот дьявол злоупотребил вашим доверием, мисс Роуэн, если вы думаете, будто он достоин такой чести. Он не принц, чтобы называться его высочеством. Он всего-навсего бродячий торговец лошадьми. И еще хуже. — Он воззрился на Танвира Сингха гневным взглядом, как будто вкладывая в него презрение к тем самым сведениям, на которые так полагалась компания, чтобы приумножить свое богатство.

Его блистательная богиня смерила Беркстеда суровым взглядом.

— Вы думаете, нет? — наставительно заговорила она. — Мне прекрасно известна профессия достопочтенного Танвира Сингха — этим же занимался и мой уважаемый дедушка, брат его светлости герцога Гамильтона, — так же как известна и ваша, лейтенант. Но мне также известны правила вежливости.

Томаса уже не шокировал выдержанный, стальной характер, спрятанный в обманчиво нежной женской оболочке. Лейтенант поступил бы мудро, уважай он отточенное лезвие решительности мисс Катрионы Роуэн. Возможно, это помогло бы ему сохранить хладнокровие, поскольку сейчас лицо лейтенанта сделалось красным, как его собственный мундир.

— Доброго дня, лейтенант сахиб. — Томас склонил голову и пришпорил коня. Разумеется, мисс Роуэн и ее умная лошадка двинулись с ним в ровный унисон. — Лучше побольше поговорим о твоей лошади, мэмсахиб. — Томас держал ушки на макушке, когда они с суровой богиней пустили лошадей неспешным шагом вперед. — Меня поражает, как ты умеешь держать в узде мою тигрицу. Раджпутская принцесса не справилась бы лучше. Где ты научилась так разбираться в лошадях?

О, ее улыбка была воплощением сдержанного восторга и триумфа — она ответила чуть громче, лишь для того, чтобы убедиться, что ее слова будут расслышаны:

— В Шотландии, хазур. Мы, дикари, знаем толк в лошадях.

Если Беркстед и услышал ее, удар не оказался достаточно сильным, чтобы его остановить.

— Не поворачивайся ко мне спиной, торгаш, — проворчал он. — Осторожней с этим головорезом, моя дорогая. Я слышал, он убил человека в Ранпуре — перерезал горло, от уха до уха, и наблюдал, пока тот не истечет кровью.

Мисс Катриона Роуэн потрясенно ахнула вместе с детьми.

Томас очутился лицом к лицу с лейтенантом, мгновенно развернув лошадь.

— Лейтенант сахиб! — заговорил он тем спокойным, тихим голосом командира, которому научился у старшего брата, капитана Уильяма Джеллико, в то время как его саис сомкнули фланги, наступая на лейтенанта. — Я охотно отвечу тебе в любое время, как мужчина отвечает другому мужчине, — вам известно, где стоит мой шатер. Но своими злыми и неразумными речами ты пугаешь детей сахиба лорда Саммерса. Никому не будет пользы в том, что дети начнут повторять всякие басни дома, в присутствии его превосходительства, лорда и резидента компании. Или их матери, леди-мэмсахиб.

Томас не понял — то ли упоминание имени лорда или леди Саммерс подействовало на лейтенанта, однако молодой нахал в красном мундире и с красным лицом сдался наконец и покорился неизбежному. Резко дернув поводья, чуть не разрывая губы бедному животному, он поспешно удалился, будто угрюмый, обидчивый школьник, любитель поиздеваться над товарищами, — каким, несомненно, когда-то он и был.

Но Томас не сделал ошибки, полагая, что Беркстед усвоил урок или был достаточно благоразумен, чтобы выбросить из головы Танвира Сингха с Катрионой Роуэн. Ни в коем случае! Офицер будет лелеять оскорбление до тех пор, пока чувство уязвленной гордости не толкнет его на следующую опрометчивую выходку.

Но когда это произойдет, Танвир Сингх и Томас Джеллико будут наготове.

И стоило обзавестись таким врагом ради того, чтобы увидеть, как благодарно и радостно вспыхнуло милое личико мисс Катрионы Роуэн.

— Огромное вам спасибо, Танвир Сингх. — Она глубоко вздохнула, будто пытаясь исторгнуть из легких всякие следы столкновения с лейтенантом Беркстедом. Потом обернулась к детям. — Вы оба в порядке? — Дети кивнули, понукая лошадей, и она снова обратила взгляд к нему. — Вы были очень добры.

Снова это слово — «добр».

Доброта Танвиру Сингху не полагалась. Ему следовало быть безжалостным, хитрым и коварным. Неужели он был излишне мягок с лейтенантом? Возможно, нужно было позволить себе исключительное удовольствие перекроить слишком смазливое лицо лейтенанта? Но нет, тут же дети. Расстроить детей — значит, расстроить и разочаровать мисс Роуэн. Придется отложить момент удовлетворения, когда его кулак разобьет наглецу нос, как-нибудь на другой день.

Он пропустил детей вперед в сопровождении саис, а сам занялся предметом своего наваждения.

— Не думай об этом больше, мэмсахиб мисс Роуэн. Я исключительно рад тебе помочь.

— И я рада. — Она сдержанно, натянуто улыбнулась. — Не знаю, что делала бы, если бы вы не вмешались.

— Думаю, ты могла бы разбить бадмашу его толстый череп пистолетом. А еще я думаю, что он вполне заслуживает того, чтобы урон понесли и его голова, и непомерное самолюбие.

— О-о, пистолет. — Чудесный румянец залил ее щеки, но она слегка покачала головой, будто могла избавиться от оружия, просто не думая о нем. — Мне противно оружие. Противен этот пистолет. Не знаю, зачем вообще взяла его с собой.

Вероятно, она считала, что несет ответственность за детей в городе, которого толком не знала, готовясь к встрече с человеком, которого знала и того хуже. И он аплодировал ее предусмотрительности. Мир не всегда благоволит к своим обитателям.

— Боюсь, разговор с лейтенантом сахибом вас шокировал.

Сдержанно улыбнувшись, она в то же время покачала головой. С горечью и благодарностью.

— Нет, нисколько.

Она его удивила. Ей следовало чувствовать себя шокированной. И вовсе не следовало держать себя столь уверенно с человеком неоднозначной репутации. И ему захотелось пробить эту броню сосредоточенного самообладания.

— Вас не шокировало известие о том, что я убил человека? Я бы решил, что подобные вещи должны вызвать отвращение и изменить ваше доброе мнение обо мне.

Ее спокойный ответ оказался совершенно неожиданным.

— Но говорил ли он правду? Неужели вы убили его просто затем, чтобы наблюдать, как он истекает кровью до смерти? Неужели убийство другого человека доставляет вам удовольствие? — проговорила она, не сводя с него пристального взгляда своих серьезных глаз.

Вряд ли она удивила бы его сильнее, если бы сама перерезала ему глотку. Он глубоко вздохнул, наполняя стесненные легкие чистым утренним воздухом.