Книга Страсть и скандал - Элизабет Эссекс

Но от Беркстеда было не так-то легко отделаться. Он развернул своего взмыленного раздраженного коня боком к Катрионе и внимательно на нее уставился. Лицо Беркстеда потемнело, обуреваемое не смущением, но каким-то новым чувством. И впервые за свою богатую событиями жизнь Катриона почувствовала, как по коже ползут ледяные мурашки — будто змея. Очевидно, она совершила ошибку, дав волю гневу и дерзкому языку: не усмирила его интерес, а, напротив, пробудила.

— О нет, — качая головой, усмехнулся лейтенант в своей самоуверенной манере. — Я не позволю вам удалиться, дорогая мисс Роуэн. Ведь я полагал вас тихой скромной шотландской мышкой — тихим скромным ничтожеством, а вы совсем не такая. Отлично, отлично. — Его взгляд скользил по ее телу — он смаковал свое неожиданное открытие. — Укротить вас будет куда забавнее, чем я думал. Вы горячая штучка. В вас есть искра. И думаю, мне даже понравится опалить себе пальцы.

Глава 9

— Вы боялись его, лейтенанта.

Эта мысль была для Томаса откровением. В Индии он этого не видел — того, как темнеют ее глаза, как едва заметно учащается дыхание. А если и видел, ошибочно трактовал как нечто лестное себе самому. Он видел лишь то, что хотел увидеть.

В Индии она, казалось, слишком исполнена уверенности и осуждения в отношении столь прозаичного чувства, как страх. Разумеется, нисколько не казалась напуганной, особенно в тот момент, когда навела на лейтенанта пистолет точно заправский вояка.

Но сейчас ей определенно было страшно. Умная девочка, быстро все поняла. Правда, пыталась спрятать страх за маской спокойной, собранной личности мисс Анны Кейтс. Но он видел все — легкое трепетание ноздрей, стиснутые зубы. Застывшую линию шеи и побелевшие уголки рта. Если бы он стоял к ней ближе, почувствовал бы, как от ее тела исходят волны холодного страха. Но Кассандра по-прежнему стояла у него на пути.

— Кого она боялась? — требовательно спросила жена его брата.

— Лейтенанта Джонатана Беркстеда.

— Кто этот лейтенант Джонатан Беркстед? — Имя ничего не говорило Кассандре.

Катриона закрыла глаза при одном упоминании имени этого человека, словно пытаясь отогнать самое воспоминание о нем.

— Никто, — ответила она.

— Офицер гарнизона Ост-Индской компании, — возразил Томас. — И ее поклонник.

— О-о. — Кассандра взглянула на Кэт, затем снова на Томаса. — Я бы предположила, что это ты был ее поклонником.

— Я им был. — Слишком поздно он это признал. Слишком поздно поняла она. — И сейчас им являюсь.

Его слова проникли под холодную оболочку самообладания Кэт быстрее, чем упоминание о Беркстеде. На минуту рот ее открылся в полнейшем изумлении, прежде чем она нашла в себе силы заговорить.

— Неправда, — возразила она. Ее щеки побелели, а глаза сверкали от праведного гнева. — Почему же вы так решительно изменили свое ко мне отношение, если вы — мой поклонник?

— Я изменил отношение? — Томас сделал шаг вперед. — Я не из тех, кто…

— Томас, мисс Кейтс, прошу вас! — Сохраняя спокойствие, Кассандра решительно встала между ними. — Не могли бы вы объяснить, что произошло, а не кричать точно невоспитанные школьники?

Набрав в легкие побольше воздуху, Томас сделал затем медленный выдох. Действительно, он ведет себя точно безнадежно влюбленный простофиля — точнее, олух.

— Прошу меня извинить. Насколько мне помнится, лейтенант проявил изрядную настойчивость, преследуя мисс Кейтс. А мисс Кейтс оставалась глуха к его бесконечным атакам. Или я ошибаюсь?

— Нет. — Катриона покачала головой и посмотрела на него глазами, которые вдруг постарели лет на сто. — Вы не ошибались. Он был неумолим. Я боялась его — глупо было бы не бояться. Он не собирался сдаваться. Никогда.

Томас видел ее в то утро в Фарахат-Бакш. Держал своих слуг, саисов, в отдалении, а сам наблюдал и ждал, не желая вмешиваться в разговор с Беркстедом, — вдруг он тут лишний? Но все приметы — ее скованные движения, резкий тон и непрерывные попытки освободиться — свидетельствовали об обратном. В тот момент, когда она, не скрывая враждебности, навела на лейтенанта пистолет, Томас понял, что увиденного более чем достаточно.

Достаточно, чтобы защитить и Кэт, и бедного болвана. Лейтенант не понимал, что мисс Роуэн — с ее огненными волосами и столь же вспыльчивым нравом — была готова если не застрелить его, так хватить по голове тяжелой рукоятью старинного пистолета. Она уже отвела руку для замаха, если негодяй снова попытается до нее дотронуться. Томас видел ее намерения — мог ручаться за это, видя, каким ледяным огнем пылают ее ясные серые глаза.

И Томас был счастлив — черт возьми, счастлив как последний дурак — любому предлогу воздать Беркстеду за его абсурдные намерения в отношении мисс Роуэн. Острое предвкушение торжества, что разлилось по его жилам, будоражило кровь. Несомненно предстоит потеха. Лучшая из игр.

Томас пришпорил своего высокого коня, радуясь, что предусмотрительно взял с собой двоих саис-балти. Ему казалось, что их устрашающее присутствие — одному надлежало ехать впереди, второму позади на приличном расстоянии — обеспечит маленькому отряду и уединенность, и безопасность, так что будет приятнее беседовать с мисс Роуэн. Но теперь их внушительные фигуры придавали больше веса ему самому.

Беркстед был так увлечен собственной игрой — напугать мисс Роуэн, — что заметил троих мужчин лишь тогда, когда они чуть не наехали на него.

— Сахиб лейтенант. — Томас понизил голос, вложив в него мрачную серьезность, которой за годы скитаний научился у Танвира Сингха, и направил свою лошадь так, чтобы встать бок о бок с лошадью мисс Роуэн и пресечь дальнейшие попытки Беркстеда приблизиться к девушке. — Мэмсахиб выразила свое желание в высшей степени ясно.

Темноглазые всадники встали справа и слева от Беркстеда. Он почувствовал себя в ловушке и пришел в ярость.

— Бога ради, — вспылил лейтенант, вертя головой. Но вид слева ничем не отличался от вида справа — и там и там был воин-балти с раскосыми глазами, и каждый, казалось, был готов перерезать ему горло с той же легкостью, что и барану. — Кем ты себя возомнил, черт подери?

Лейтенант просто кипел бессильной яростью, и Томас был готов улыбнуться, но сдержался, глядя на него сурово и требовательно. Как будто лейтенант был зеленым новобранцем!

— Ты знаешь, что я Танвир Сингх, сахиб, как видишь. Несколько дней назад ты был в моей палатке, покупал лошадей.

— Мне плевать, кто ты. Тебе тут не место, боксваллах. — Он небрежно швырнул оскорбление в лицо Танвир Сингха. — Убирайся.

Его балти почти не говорили на хинди, но достаточно умели объясняться на базарах и были оскорблены, когда лейтенант выказал свое презрение, назвав Танвира Сингха дешевым торгашом-мошенником. Их ответом был агрессивный горловой звук, выдающий и угрозу, и презрение.

Томас успокоил их неспешным движением руки, но не раньше, чем лейтенанту наконец достало благоразумия отпустить поводья лошади мисс Роуэн.