Книга Рука дьявола - Дин Винсент Картер

— Так как же я выберусь с острова без лодки?

— Я покажу, — сказал он, осторожно открывая дверь фургона.

Мы оба осмотрелись и прислушались, ожидая услышать шорох или хруст веток. Убедившись, что никого нет, Сомс кивнул мне и вышел. Было около часа дня. Мне жутко захотелось оказаться дома, подальше от этого острова.

— Пойдемте, — позвал Александр.

Я понятия не имел, куда он меня ведет, чутье подсказывало, что куда-то в направлении дома. Но если бы это было так, мы рано или поздно выбрели бы на тропинку. Через пять минут Сомс остановился на вершине небольшого холма и указал вниз.

— Это там, у подножия. — Мы начали спуск.

— Я ничего не вижу, — подозрительно заметил я.

Сомс не ответил, так что мне оставалось только молча следовать за ним.

Когда я спустился, Сомс стоял посреди небольшой полянки, лицом ко мне. Я встал рядом, вопросительно уставившись на своего проводника. Александр внимательно разглядывал землю под ногами. Я тоже посмотрел, но сперва ничего не увидел, кроме листьев, веток и корней. Но потом заметил.

Она была хорошо замаскирована — короткая толстая веревка, торчащая из земли не больше, чем на дюйм. Оба ее конца уходили под опавшие листья и, скорее всего, были к чему-то прикреплены. Сомс изо всех сил потянул за веревку. Вместе с деревянной крышкой люка приподнялся слой земли. Внезапно раздался странный звук, и Сомс выпустил веревку. Он рухнул навзничь, прижимая руки к кровоточащей ране на лбу, и замер без движения. Я понял, что случилось, даже раньше, чем увидел. Над телом Сомса возвышался человек. Он занес над головой тяжелый заступ, готовясь нанести второй удар. В его взгляде не было гнева, только жажда крови, убийства. Меньше чем через секунду я ощутил холодный металл лопаты Матера на своем лице.

Глава одиннадцатая

ОТКРОВЕНИЕ

Я очнулся от сильнейшего приступа тошноты — такого сильного, что не описать словами. Наверное, так просыпаются с похмелья и после автомобильной аварии вместе взятых. Матер перенес меня на новое место, но куда именно, я не видел. Потом я каким-то образом сумел сфокусировать зрение и понял, что нахожусь на поляне слева от дома. Солнце садилось. Снова мою голову пронзила острая боль. Я застонал. В ушах звенело так, что я почти ничего не слышал. Подступила тошнота, но встать я не смог, потому что был накрепко привязан к дереву. Я попытался немного ослабить веревку. Безуспешно.

Матер связал мне руки с обратной стороны ствола, затем обвил веревкой талию и также прикрепил ее к дереву. Он явно перестраховывался. Я опять постарался ослабить путы — напрасно. Пришлось ждать, пока вернутся силы. Я спокойно сидел, закрыв глаза и надеясь, что Матер не придет еще очень, очень долго.

Наверное, я снова потерял сознание, потому что когда я очнулся во второй раз, над островом уже стояла ночь. Из-под темных облаков выглядывала полная луна, купая окрестности в голубом сиянии. Иногда над моей головой раздавалось чириканье или шорох листьев, но кроме этих звуков ничто не нарушало тишины леса. Я чувствовал себя ничтожным, одиноким и беспомощным существом.

Чуть позже — понятия не имею, сколько времени прошло, — я заметил в темноте два зеленых огонька. Сначала я запаниковал. Что за чудище на сей раз? Но тут я вспомнил про кота.

Он сидел, поглядывая на меня, и, вероятно, раздумывая, что бы предпринять в столь затруднительном положении. Потом бесшумно подошел ближе. В темноте мистер Хопкинс выглядел более представительно. Ночь словно взывала к его лучшим качествам — казалось, у него даже появились грация и осанка.

Кот устроился у меня в ногах. Он был похож на крошечного сфинкса, с забавно склоненной на бок головой.

— Да уж, ну и вляпался я, — пробормотал я хриплым, дрожащим голосом. — У меня голова сейчас взорвется от боли.

Кот чихнул и довольно замурлыкал. Что ж, хоть кому-то из нас было удобно. Вдруг кот настороженно повел ухом, будто услышал необычный звук. Закапал дождь. Он встал, отряхнулся и убежал в кусты, на поиски лучшего укрытия от влаги.

Когда дождь пошел сильнее, я возмущенно поднял глаза на небо, вопрошая, за что Всемогущий так ненавидит меня. Странно, но дождь словно облегчил боль в голове и запястьях. Я закрыл глаза в надежде снова отключиться.

— Кто знает?

Эти слова были произнесены шепотом. Я открыл глаза, однако никого не увидел. Дождь прекратился, из-за туч выглянула луна. С моих волос стекали струйки воды. Одежда промокла насквозь, руки болели еще сильнее, чем прежде.

— Кто знает?

Я зажмурился. Матер повторил свой вопрос громче, казалось, прямо мне в ухо. Голова взорвалась нестерпимой болью. Он подошел ближе и посветил фонариком мне в глаза.

— Отвечай! Кто знает, что ты здесь?

— Не знаю…

— Врешь.

— Может, редактор. И несколько сослуживцев.

— Семья, друзья?

— Да, кое-кто, — соврал я.

Он подошел вплотную и приложил острый кинжал прямо к моей шее. Я сглотнул и замер.

— В письме я велел тебе молчать. Говори правду!

— Знает моей редактор… И Джина.

— Кто?

— Она фотограф. Кажется, я сказал ей…

— На твоем месте я бы не валял дурака. — Матер снова перешел на шепот. — Если ты и вправду сказал ей, куда едешь, тебе не поздоровится. Даже не представляю, что с тобой сделаю. — Через несколько напряженных секунд он убрал кинжал за пояс.

— Где?.. — У меня вдруг пересохло в горле. — Где Сомс?

— Он мертв. Совсем мертв.

— Что значит «совсем»?! Что ты с ним сделал, мерзавец? — Меня обуревало желание закрыть глаза и снова отключиться, однако я должен был узнать ответ.

— Знаешь, что такое зрительный нерв?

— Это где-то в глазу, — пробормотал я.

— Правильно. Зрительный нерв соединяет глаз с мозгом.

— И?

— Сомс однажды пошутил, что было бы здорово увидеть собственные мозги. Что ж, теперь он их увидел! Поразительно, как легко растягивается этот нерв! — Он зловеще улыбнулся.

Меня мутило.

— Ты просто ненормальный! Ты догадываешься что сделает с тобой полиция, когда обнаружит ту яму в подвале?

— Не обнаружит, — ответил он, улыбаясь. — Я об этом позабочусь. Кстати, тебе известно, что там еще не все тела?

— Известно. Остальные ты утопил в озере.

— Точно.

— Сомс сказал, ты унаследовал этот дом. А как же история с покупкой его у какого-то старика?

— Я в самом деле такое говорил? — Матер хихикнул, рассеянно потер подбородок и уставился в небо. — А ты, бедняга, теперь знать не знаешь, кому верить?

— Отчего же? — Не понимаю, что заставляло продолжать разговор. Видимо, я просто хотел отсрочить неизбежное.