Книга Подвиги самураев. Истории о легендарных японских воинах - Асатаро Миямори

Вполне удовлетворенный полученными объяснениями Ёрикане воротился домой. С тех пор он делал все, чтобы развенчать все измышления клеветников о трусости его зятя. Он красноречиво рассказал всем подданным об истинных мотивах поведения Сигенари в эпизоде с презренным тябодзу, а также поведал, в каком свете видит этого негодяя. Общественное мнение подобно флюгеру, и те, кто сначала насмехался над Сигенари, в скором времени начали превозносить до небес его самообладание и беззаветную преданность делу, которому он служит. Рёкан же подвергся всеобщему осмеянию и удостоился обидной клички Чайная Муха. Совершенно естественно, Рёкан не раскаялся в своем злодеянии, а только затаил еще большую зависть и ненависть к человеку, недостижимому для него по положению в обществе и благородству души. Он по-прежнему искал удобного случая, чтобы дать выход своей ненависти.

В замке располагалась просторная ванная комната, которой могли пользоваться все его обитатели без ограничения. Обычным делом считалось, чтобы после ночной стражи в ней мылось несколько самураев одновременно. Однажды вечером Рёкан случайно подсмотрел, как Сигенари отправляется в ванную комнату, решил, что подвернулся случай для расплаты за его унижения, и крадучись отправился за объектом своей ненависти. Комнату наполнял плотный пар, поднимавшийся от горячей воды. Четыре или пять самураев уже находились в большой квадратной ванне. Приняв одного из них за Сигенари, подлый трус подкрался поближе и со всей силы нанес разнежившемуся в ванне человеку мощный удар по голове. Этот мужчина голяком выскочил из воды, схватил Рёкана за шкирку и швырнул его на пол, где возвратил ему полученный удар с существенным к нему довеском.

– Я научу тебя, как бить беззащитного человека без видимой на то причины! – взревела возмущенная жертва нападения. – Ты знаешь, кого ты ударил?! Я – Хаято Сусукида! Готовься к немедленной смерти!

Тут он увидел, с кем имеет дело, и в изумлении воскликнул, прекратив дубасить наглеца:

– Да ведь это же презренная Чайная Муха Рёкан! Что это ты надумал, когда решил ударить по голове меня, пребывающего в таком расслабленном состоянии? Притом что ты всего лишь муха, тебе придется узнать, что оскорблять Сусукида безнаказанно нельзя даже насекомым!

Перепуганный практически до потери рассудка при упоминании имени Сусукида, то есть героя, всем известного своей физической силой, Рёкан промямлил, запинаясь:

– Нижайше прошу вас меня простить, Сусукида-сама. Я грубейшим образом обознался. Мне никогда даже в голову не приходило бить вас, этот удар предназначался Сигенари Кимура. Умоляю вас, не отнимайте у меня жизнь!

Но его слова только рассердили Сусукида еще больше.

– Что?! – вскричал он. – Ты собирался ударить своего благодетеля? То есть человека, великодушно простившего тебе возмутительное поведение в его присутствии? Подлец, я наподдам тебе еще и за своего друга Кимура. Сдохни, мразь!

С этими словами Сусукида занес над ним свой железный кулак, и конечно же тут пробил бы последний час Рёкана, но некто перехватил занесенную было руку возмездия. Обезумевший от ярости Сусукида пытался освободиться от захвата, но тщетно тратил силы: его рука как будто находилась в тисках. Обернувшись, он обнаружил, к своему изумлению, что держит его не кто иной, а сам Сигенари.

– Простите меня за дерзость, Сусукида Доно. Без сомнения, как говорит этот трус, он принял вас за меня, и это обстоятельство вызывает у меня громадное сожаление. Ваше негодование по поводу такого немыслимого оскорбления выглядит вполне естественным, но если вы ударите его кулаком, то убьете на месте. Он – мой враг. Могу я вас просить передать мне право наказать его?

– Конечно, – ответил Сусукида со смехом и поклоном согласия, когда Сигенари освободил его руку. – Вам следует иметь с ним дело по собственному усмотрению. Мне сообщили, что этот малый все больше наглеет и ведет себя все более дерзко с нашими товарищами изо дня в день. Я верю: вы позаботитесь о том, чтобы у него появилась причина для раскаяния.

Как только Сусукида покинул ванную комнату, Сигенари помог Рёкану подняться и заботливо сопроводил до собственного жилья, где любезно обработал специальным снадобьем его ушибы. Когда тябодзу несколько пришел в себя, Сигенари сделал ему спокойный выговор:

– Как же глупо с твоей стороны, Рёкан, бахвалиться своей силой и в расчете на нее задираться к своим товарищам и начальникам. Самурай должен использовать свои дарования исключительно на службе у своего господина. Тебе следует проявлять себя только на благо дела его высочества господина Хидеёри.

Прискорбно, что ты тратишь впустую силы в бесцельных ссорах и драках.

Тебе повезло, что предметом твоих оскорблений в тот злополучный день тебе попался я. Кто-то другой на моем месте, несомненно, заставил бы тебя тут же заплатить за дерзость собственной жизнью. Природа наделила тебя редкой физической силой и достойными навыками владения оружием. В настоящее время, когда война стучится в двери, как никогда в цене жизнь каждого самурая. Именно поэтому я не стал убивать тебя. Ты можешь нам пригодиться живым в нужный момент. Но ты не смог понять причины моего гуманизма и продолжил искать случая, чтобы оскорбить меня снова. Какая недальновидность с твоей стороны! Если бы я не вступился за тебя только что, то ты бы уже пал бесполезной жертвой от руки Сусукида Доно. Разве бесцельная смерть наподобие этой не считается позором для самурая? Если ты покаешься в своих прошлых ошибках, тогда я попрошу Сусукида Доно простить и забыть твою дерзость. И я уверен, что он мне не откажет в такой любезности. Еотов ли ты исправить свое поведение и впредь направлять все свои силы на самое добросовестное служение нашему господину и его делу, Рёкан?

Всю эту долгую речь, произнесенную с подкупающей искренностью, поразившей его в самое сердце, Рёкан выслушал с поникшей головой, отведя от стыда глаза в сторону. Горячие слезы стекали по его щекам с загрубевшей кожей; он смахнул их рукавом и заговорил упавшим голосом.

– Каждое произнесенное вами слово било прямо мне в сердце, Кимура-сама, – произнес он. – Ваша доброта переполняет меня раскаянием. Мне глубоко стыдно за себя, и я теперь вижу, каким слепым я был, что не разглядел ваши благородные и бескорыстные побуждения в вашем поведении. О! В искупление всего совершенного мне вполне следует исполнить обряд сеппуку! Но это выглядит противно вашим добрым указаниям: ведь вы ясно указали на то, что наш самурайский долг состоит в том, чтобы жить ради одной цели – отдать жизнь за дело нашего господина, когда это потребуется… Если вы сможете простить меня, мое самое сокровенное желание будет состоять в том, чтобы вы взяли меня к себе своим личным телохранителем. Я понимаю, что не достоин такой чести, но все равно прошу вас не отвергать с порога моей просьбы.

Тронутый и обрадованный успехом своих увещеваний, Сигенари радостно согласился с предложением Рёкана. Получив разрешение от князя Хидеёри, они поклялись друг другу в верности как сюзерен и вассал. Таким манером скандалист, задиристый пьянчуга, каким считался наш тябодзу, стал совсем другим человеком, всей силой своего мощного естества преданным служению своему обожаемому господину.