Книга Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя - Владимир Калиниченко

Ни одного убитого ребенка в Сумгаите не было. Для убедительности я привел им показания одного из убийц семьи Трдатова – Сафарова. Он рассказал нам о том, что сам лично видел, как из окон одного из домов выбрасывали детишек, назвал тех, кто это делал, показал сам дом. Тщательнейшая проверка подтвердила, что это плоды домыслов Сафарова. В окна выбрасывали вещи и имущество разгромленных квартир.

Дальнейшие события шли по нарастающей. Многотысячные митинги в Ереване, такие же в Баку. Злых и обездоленных бывших жителей Армении стали называть «еразами», то есть ереванскими азербайджанцами. Я видел их на улицах Баку в сентябре – декабре 1989 года. Слышал, как с криками «Истерга» они штурмовали здание ЦК КП Азербайджана. Они вместе с жителями города изгнали из республики всех лиц армянской национальности и заняли их дома и квартиры.

Но было и другое.

В феврале 1989 года многие азербайджанцы спасали своих армянских соседей и друзей в Сумгаите. Никогда не забуду, как мы помогали забрать сохранившиеся после погрома вещи женщине-армянке, проживавшей в доме, где убили Трдатовых. В этом же доме жила азербайджанка по имени Саадат, спасшая несколько армянских семей. С баулами в руках, женщина, у которой убили мужа и сына, причитая и плача, громко кричала: «Саадат! Ты – святая! Мы всегда будем помнить тебя!» Не забуду и одного ответственного работника прокуратуры республики, который с риском для своей жизни в период бакинских погромов помог выехать в Россию нескольким армянским семьям. Он дружил с ними долгие годы. Разное бывало, и многое было по-разному…

Пишу все это, листая свои архивы, и нахожу бумажную развертку пачки из-под сигарет, выпущенной в 1989 году бакинским табачным комбинатом «Красный Октябрь». На красном фоне, в белого цвета мусульманском орнаменте название сигарет – «Карабах». Ниже приписка: «Сигареты с фильтром. Класс четвертый». Скажете – мелочи! Ничуть! Как такие мелочи складываются в реки крови, я видел лично!..

В 1989 году в Баку арестовали крупного дельца – директора комбината хлебопродуктов № 2 Надира Кулиева. Дело было заказным, инициированным прокурором республики Ильясом Исмаиловым – заклятым врагом Кулиева. Мне поручили принять его к производству и разобраться в обоснованности предъявленных обвинений. Как и в деле Гамбоя Мамедова, все оказалось липой. Исмаилова это никак не устраивало, и он, к тому времени переведенный на работу в Прокуратуру СССР, не нашел ничего лучше, как нашептать генеральному прокурору Сухареву, что я решил освободить Кулиева за крупную взятку.

Шум поднялся нешуточный. Просто так в Закавказских республиках, впрочем, как и в среднеазиатских, уголовные дела не прекращали, тем более на «денежных мешков». Вопрос о Кулиеве стал предметом рассмотрения коллегии Прокуратуры СССР, но факты вещь упрямая. Кулиева освободили, дело против него прекратили за отсутствием состава преступления.

А в общем, мои коллеги и знакомые в солнечной республике не скрывали, что у них все покупается и продается. Например, должность следователя прокуратуры в те времена стоила не менее 200 тысяч рублей. Но это так – к слову.

Прекращение дела Кулиева совпало с моим отъездом из Баку накануне известного ввода туда войск и последовавшей массовой гибели жителей города под пулями и снарядами танков. До этого в течение нескольких месяцев я насмотрелся митингов на площадях и разъяренных толп молодых людей, большинство которых называли «еразами». Уже тогда было ясно: большой трагедии не избежать. Карабахская война – наглядное тому подтверждение. В глазах многих, тогда еще советских, людей я видел разгоравшуюся жуткую, уходящую глубоко в историю, взаимную ненависть друг к другу.

В 1997 году Россия подписала договор с Арменией, в том числе об оказании военной помощи при агрессии извне. Реакция Баку известна. Каковы будут ее последствия, покажет время.

Дело о 140 миллиардах (продолжение)

Западные и советские газеты, радио и телевидение продолжали уделять пристальное внимание разгоравшемуся скандалу. Дело о 140 миллиардах назвали «делом Фильшина». Наши осторожно, а западные в открытую связывали проводившееся расследование с именем Ельцина, противопоставившего себя центру, с реформой денежной системы, подготовленной и проведенной премьером правительства СССР Павловым.

29 декабря 1990 года Свиридов от имени Челябинского филиала ПЭФ ЭХО, а Гиббинс от имени фирмы «Дов трейдинг интернэшнл» подписали генеральное соглашение об обмене (продаже) рублей на доллары. Но хитрый Гиббинс требовал получения правительственных гарантий на проведение сделки. И он их получил. Фильшин сделал первый шаг, дав письменное указание министру торговли Хлыстову и председателю Московского межрегионального коммерческого банка (Мосмежрегионбанка) Шалашову провести сделку.

7 января 1991 года Гиббинс и Свиридов от имени «инициативной группы предприятий» подписали и направили в адрес Верховного Совета и Совета министров РСФСР обращение, в котором просили согласия на проведение «кредитного трансферта».

11 января Фильшин принял у себя проработчиков контракта. Подготовленные ими документы никто не читал, и, естественно, никто не обратил внимания на то, что одной из сторон в тексте контракта стал значиться не ПЭФ ЭХО, а ассоциация «Возрождение уральской деревни».

Результатом встречи было подписанное в тот же день Фильшиным от имени Совета министров письмо следующего содержания:

«…Совет министров РСФСР будет оказывать содействие и поддержку в реализации контракта между фирмой «Дов трейдинг интернэшнл» и ассоциацией «Возрождение уральской деревни» путем кредитного трансферта с последующим реинвестированием полученных инофирмами советских рублей в различные отрасли народного хозяйства РСФСР, имея в виду обеспечение населения товарами первой необходимости».

Текст письма был исполнен на русском и английском языках (правда, в корявом переводе), подписан Фильшиным и скреплен гербовой печатью Совета министров. Гиббинс добился-таки получения правительственной гарантии. Ну а почему оказался корявым и плохо понимаемым английский текст? Очень просто: зампредсовмина поставил подпись и печать на чистом бланке. Текст позже в своем офисе и в выгодном для себя изложении впечатал сам Гиббинс.

13 января Свиридов и Гиббинс подписали окончательный вариант контракта. Тогда же втайне от Свиридова Гиббинс заключил дополнительное соглашение с фирмой «Русский торговый дом» в лице Василия Моисеева. По этому соглашению они наметили дележ, без участия Свиридова, «шкуры неубитого медведя», то есть будущих доходов от сделки.

По контракту российская сторона продавала 140 миллиардов рублей за 7756 миллиардов долларов США. Сам контракт был составлен с грубыми ошибками и юридически неточными формулировками, ставил российскую сторону в заведомо невыгодные условия, ибо предоставлял неизвестному для российской стороны западному партнеру абсолютное и бесконтрольное право закупки продуктов и товаров народного потребления непосредственно у производителей. То есть складывалась ситуация, когда конкретные поставщики закупаемых товаров оставались неизвестными и в случае поставки некачественной продукции предъявлять претензии было бы просто не к кому.