Книга Агент из Версаля - Владимир Бутенко

Мерджан не придала значения тому, что подслеповатый малоросс принял ее за козака. Это ее даже развеселило. Пусть думают, что она козак, меньше будут мужчины зариться!

Дамирчика покоила она в кочевой колыбельке, связав шаль углами таким образом, что узел висел на шее, а ребенок помещался впереди. Это было удобно и потому, что позволяло постоянно следить за дорогой…

Петля аркана неожиданно пролетела над головой, и гортанные крики позади объяли душу страхом! Она обернулась. С холма стекало четверо всадников, чернобровых горцев. Один из них на ходу пальнул из пистолета. Пуля прожужжала в стороне. Мерджан безотчетно, точно руководимая кем-то свыше, выхватила кинжал и, изловчившись, перерезала ременную тягу, которой была привязана к седлу запасная лошадь. И, отбросив оружие, ногами ударила гнедую, рванула повод:

– Айда! Айда!

Лошадь взяла с места рысью, но, испугавшись выстрела, сразу перешла на галоп. Слитный грохот копыт по окаменевшей под горячим солнцем дороге катился следом. Снова пуля осой прогудела мимо. И лошадка еще прибавила ходу, заставив Мерджан удерживать повод одной рукой, а второй – обхватить плачущего сына. Запасная лошадь, почуяв свободу, некоторое время скакала рядом. Но, приблизясь, удальцы ее заарканили. Мерджан уловила возбужденные возгласы.

– Алип! Атшы!

– Щта, йсгуапхадзит![14]

Она догадалась, что это закубанцы – черкесы или абазины. И то, что они добрались сюда, одолев сотни верст, рискуя жизнью, было невероятно. В степи границы нет…

Пусть добыча и не велика, но отличная лошадь, отбитая у запорожского козака, побудила джигитов поостеречься. Чем черт не шутит, могли они нарваться и на армейский отряд!

Погоня оборвалась. Но Мерджан не сдерживала лошадь до тех пор, пока она сама не сбавила ход, выбившись из сил. Рядом виднелись камышовые крыши какого-то хуторка и паслись буренки. На бугре торчала смотровая вышка. По всему, это был козачий пикет. Мерджан остановила гнедую возле речки. Привычно придерживая колыбельку, спрыгнула на землю. Малыш захлебывался плачем, сучил ножками. Положив ребенка на траву, Мерджан стала пеленать его в сухой платок, вынутый из переметной сумы. И как скоро сделала это, ощутила постепенно нарастающую в теле дрожь. Она била ее все сильней и мучительней, заставляя изгибаться и стучать зубами. Пытка эта продолжалась уже полчаса или больше, и Мерджан утратила способность владеть собой. «Видимо, страх выходит, – решила она. – Думала, убьют…»

Но судороги, становясь реже, сменились головной болью, жаром и невероятной слабостью. И лишь тогда догадалась она, что так не ко времени заболела лихорадкой. Слыша под палящим солнцем плач сыночка, Мерджан находила в себе силы и трижды поднималась кормить его. Умная лошадь, остыв, стригла сочную траву в балке. Но, словно понимая, что ее хозяйке плохо, зашла и стала так, что тень ее прикрыла Мерджан и ее малыша…

Их нашли перед закатом козачата. И, стоя в сторонке, с недоумением рассматривали запорожца, «дюже похожего на бабу». Столь удивительное открытие было тотчас передано командиру пикета Денисову. Урядник приехал на телеге и убедился, что сорванцы не врали. Нерусская женщина, наряженная сечевиком, бредила, просила пить. Младенец орал, должно, проголодавшись. Вспомнил козак о своем маленьком «дите», и всколыхнулась в душе жалость. Не раздумывая, привез скитальцев в свой неказистый курень…

Чужие люди, многодетный урядник и его супружница, выхаживали Мерджан целых две недели, пока подняли на ноги. А сынок ее за это время подрастал, питаемый грудью донской козачки, и даже научился самостоятельно ползать по обласканной солнцем отчей земле…

19

Екатерина Алексеевна замыслила празднество в честь годовщины победы над Портой как триумф России, ее армии и свой собственный. В течение нескольких месяцев подготовкой к нему были заняты тысячи людей: придворные и военные, чиновники и строители, архитекторы и живописцы, знатные вельможи и пиротехники, пииты и купцы, а прежде всего лейб-гвардейские полки.

Донская команда ежедневно занималась строевой выездкой, вольтожировкой, перестроением на скаку и джигитовкой, изучением воинского устава и Закона Божия. Вместо забракованных Потемкиным козаков явилось пополнение числом двадцать три – ухари как на подбор! На сей раз утверждал их новый наказной донской атаман Алексей Иванович Иловайский. И при повторном осмотре команды и проверке ее навыков Григорий Александрович Потемкин не поскупился на похвалу!

В конце июня в Москву устремился со всех сторон российский люд, среди которого были особы приглашенные и просто ротозеи, возжелавшие побывать на зрелище, доселе невиданном. Молва разнесла по губерниям подробности о том, что строится на окраине Первопрестольной, на Ходынке, целый городок наподобие сказочного; устройством он напоминает географическую карту, на которой обозначены полуостров Крым и турецкие крепости. А посередине будто бы воздвигается павильон, напоминающий замок, а рядом с ним театр и торговые палатки, всевозможные сооружения для потех и развлечений.

Екатерина, находясь на последнем месяце беременности, прихварывала и нервничала чаще, чем обычно. Ее раздражала неразбериха в международных делах, козни хитроумной Марии-Терезии, которая, будто бы желая всем добра и сокрушаясь о разделе Польши, в конце концов приобрела Галицию.

Наперекор дальновидным замыслам Екатерины Алексеевны шли дела и в Крыму. Возведение Диваном на ханский трон Девлет-Гирея никак не входило в планы российских политиков. Стало быть, влияние османов в татарской среде столь велико, что помогло ставленнику Абдул-Гамида взять власть в свои руки. И, судя по его неугомонности, в довольно крепкие руки. А это потребует от России лишь новых усилий и расходов, чтобы сменить его Шагин-Гиреем. Вместе с тем мирный Трактат с султаном наконец ратифицирован, и она могла уделять больше времени подготовке внутренних реформ. Прежде всего, губернской. Она ясно сознавала, что способ управления в существующих ныне двадцати восьми губерниях крайне несовершенен. Многие губернии недостаточно снабжены людьми, для управления нужными. В одном и том же присутственном месте велись дела правительственные, казенные, полицейские и судные. Как в губернских, так и в уездных канцеляриях сосредотачиваются дела разного рода и звания. Предполагалось умножить число губерний, взяв за основу население от трехсот до ста тысяч душ жителей, учредить государевых наместников или генерал-губернаторов, открыть по губерниям различные ведомства с правами и властью коллегий.

Уже опубликованным в середине марта «Манифестом о Высочайше дарованных сословиям милостях, по случаю заключения мира с Портою Оттоманскою» она была довольна. В числе прочих милостей был и запрет наказывать без суда нижние строевые чины, служащие в сухопутных и морских войсках, батожьем, кошками и плетьми; повелевалось всем военнослужащим прибавить круп по полугарнцу; отменены были сборы с железных и минеральных заводов, с фабричных станов и медеплавиленных печей, с выплавляемого чугуна и меди, с купечества и цеховых. Отрешались от сборов кузнецы, изготавляющие серебро, мельники, бортники, квасники, красильщики, кожевенники, хозяева мыловарен и прочие работные профессии. Пожалела она также преступников и колодников, значительно смягчив им наказания. Многих купцов, чьи капиталы не превышали пятисот рублей, произвела в новое почетное сословие – в мещане. Среди других милостей было и снижение цены на соль. Екатерина очень хотела порадовать народ, который по-настоящему любила…