Книга Принцесса Трои - Гейл Карсон Ливайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кассандра, мы…
– Ай!
– Что не так?
– Парис и Елена вот-вот войдут во дворец моего отца! С ними Гелен!
– Мне найти еще мертвых воронов?
Должно быть, Гелен встретил эту парочку по дороге домой. Он мог предвидеть, где они окажутся.
– Любое мертвое животное. – У меня появилась еще одна идея. – Но прежде принеси Энону и Корифа. – Они могли бы напомнить брату, что когда-то у него была жена гораздо прекраснее Елены и что у них есть сын.
С этими словами я побежала прочь. По дороге домой я пыталась придумать, что мне говорить и как поступить, хотя сомневалась, что мои действия смогут на что-то повлиять. Скорее всего, сейчас все зависело от предзнаменований Эвра, Эноны, Корифа, Париса, Елены и моего близнеца.
Майра встретила меня у городских ворот и побежала следом. На пороге дворца стояли отец и его советники, в нескольких ярдах от них остановился Гелен и вернувшаяся пара. Моя мать неуверенно застыла между двумя группами, протягивая руки к сыновьям. Как и прежде, другие женщины, жившие во дворце, смотрели на происходящее через перила балкона. Мы с Майрой поравнялись с первыми рядами собравшихся мужчин.
Гелен как раз что-то им говорил:
– …их как раз вовремя, иначе они…
– Брат Парис! Сестра Елена! – Все обернулись ко мне. Подбежав к новоприбывшим, я обняла Елену, которая никак на это не отреагировала. Поцеловав царицу в гладкую щеку, я ее отпустила. Майра ощерилась и зарычала, словно знала мои истинные чувства.
Я заставила Майру сесть.
– Как я рада, что ты вернулся, брат. С тех пор как ты ушел, я постоянно слышу карканье воронов Аполлона. Я скажу тебе, что они говорят.
Никто меня не перебивал – вероятно, все были слишком ошеломлены разворачивающейся перед ними сценой.
К этому времени я уже прекрасно знала, как звучат послания воронов:
На рассвете траву покрывает роса,
В каждой капле небес отраженье сияет.
Как может несчастье нести красота?
В Трою Елену свыше послали!
Так как люди никогда не прислушивались к моим предсказаниям, я надеялась, что теперь они не согласятся с Геленом, когда он выступит на стороне этой парочки. А еще мне надо было выиграть время для Эвра.
С балкона раздался крик Мело:
– Вороны были посланы богами, чтобы предупредить нас.
Гелен приобнял меня за плечо, больно сжав его пальцами. Майра снова зарычала.
Мой близнец сказал:
– Смертные слышат и жужжание пчел, и лай собак, но не понимают их смысла. Кто знает, какое божество вложило истину в уста моей сестры?
Я решила, что следующие мои слова будут откровенно странными и неправдивыми.
– Как ты поседел и постарел, брат. О, смотрите! Корабль вплывает в колоннаду, его парус…
Все головы повернулись ко входу, где стояли Энона и Кориф.
Она вошла медленно, держась с достоинством даже несмотря на то, что Кориф явно тащил ее за собой.
С криком «Отец!» мальчик оторвался от нее, подбежал к Парису и прыгнул.
Застигнутый врасплох, мой брат качнулся назад, едва удержав сына и не упав. Сейчас он казался слабым, практически сраженным этим маленьким мальчиком.
– Наш внук! – Мама легко взяла Корифа на руки.
– Муж мой. – Энона, протянула к нему руки. Она не носила драгоценностей, в отличие от Елены, считая, что достаточно будет и ее самой.
Парис не ответил на ее жест, и нимфа опустила руки.
Кориф высвободился из рук матери и обнял Елену.
– Красивая, – сказал он.
Елена погладила мальчика по волосам, и было что-то такое в неспешном движении ее руки, в мечтательном выражении лица, что мне показалось, будто гладит она именно меня.
Мужчины растерянно улыбнулись, явно пораженные тем же ощущением. Я взмолилась, чтобы именно сейчас Эвр обрушил на нас дождь знамений, но видимо он их еще собирал.
– Ты скучал по мне? – Голос Эноны был сладкий и густой, словно мед. – Я по тебе скучала.
– Энона…
– Возвращайся домой! Разве не были мы счастливы на нашей горе?
– Энона…
Нимфа подошла к нему и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать Париса в губы.
«Пусть и поцелуй ее будет сладким, как медовые соты», – подумала я, хотя наблюдать за происходящим мне было неловко.
Брат поцеловал ее в ответ.
Я посмотрела на Елену, рассеянный взгляд которой был направлен куда-то наверх. На ее умиротворенном лице ясно читалось, что происходящее ее не касается.
Когда Энона отстранилась, Парис вытер рот тыльной стороной ладони, словно ее поцелуй был ему безразличен.
Мой отец откашлялся и представил себя и мою мать Эноне.
Нимфа его проигнорировала.
– Ты причинишь боль матери своего сына, Парис?
– Энона…
– Да, любимый?
– Прошлое осталось в прошлом. Тогда я любил тебя. – Он посмотрел на Елену. – Моя царица, что мне сказать моей бывшей жене?
Вежливые интонации Елены не выражали никаких чувств.
– Скажи ей, что всем правит судьба. Если бы на то была воля богов, ты бы все еще любил ее. – Она подтолкнула Корифа к его отцу, и тот пошел, не сводя с красавицы глаз.
– Парис, ты вожделеешь ее только потому, что того же желают другие мужчины. – Энона шагнула к смертной красавице и пальцем очертила глаза и рот Елены. – Сейчас почти незаметные, через пять лет морщины и другие следы возраста станут отчетливо видны. У меня их нет и никогда не будет. Кто же из нас прекрасней?
Энона превосходила Елену по красоте, как бабочка превосходит мотылька. Изящную форму носа нимфы, нежный изгиб ее подбородка, округлость обнаженных рук могли затмить только великие богини. Она улыбнулась.
– Решай, любовь моя.
Парис отступил. В тот же самый миг к нему подалась Елена. Ее глаза словно стали больше, взгляд стал ласковым, уголки рта приподнялись, губы приоткрылись. Она стала такой, какой я впервые ее увидела: беззащитной, нежной, невыносимо драгоценной.
Гелен судорожно вздохнул.
Что я могла сделать?
Энона, не подозревавшая о том, что сделала Елена, ослепительно улыбалась, излучая уверенность в собственном очаровании. Она была цельной, самодостаточной, предназначенной для того, кто искал равную себе.
Елена искала целостности, завершения. Ее взгляд обещал полное слияние тому, кто подарит ей любовь, полное единение, в котором они будут дополнять друг друга.
Кадык Париса дернулся.
– Я выбираю Елену, жену мою ныне и навеки.
Бросившись к Эноне, я подхватила ее, когда ноги нимфы подкосились. Обнимая ее, я надеялась, что никто не заметит ее слабости.
На мгновение на лице Елены
