Книга Принцесса Трои - Гейл Карсон Ливайн

ноге Париса, которую он тут же поднял и встряхнул. Словно не заметив этого, змея продолжила ползти к изящной ножке Елены. Движения твари казались естественными, но с удивлением я поняла, что ее направляют: практически незаметные дуновения ветерка Эвра подталкивали животное к цели.

Все не отрывали глаз от змеи и, к несчастью, не заметили, как исказилось, потеряв от страха все свое очарование, лицо Елены. Она широко растянула губы, обнажив зубы, глаза ее были выпучены, на щеках выступили пятна.

Змея заскользила ко входу во дворец.

– Горе! – Мать метнулась к Парису, крепко обняла его, а затем отпустила. – Ты не единственный наш ребенок. Один из них – еще только младенец. Ты должен уйти, по крайней мере, до тех пор, пока царь Спарты не успокоится. Возвращайся, когда это случится, и мы все возрадуемся. – Она повернулась к Елене. – И примем тебя, если ты тоже придешь.

– Не изгоняйте меня снова!

Губы отца сжались.

– Уходи, сын, и забирай свою жену. – Выражение его лица смягчилось. – Мой долг нелегок, он обязывает отослать тебя сейчас, когда мы едва успели воссоединиться. Твоя мать…

Я вцепилась в перила балкона, все свои силы направив на то, чтобы не упасть. Будущее снова изменилось. Небо над колоннадой, казалось, дрожало, залитое ярким светом.

Парис все еще пытался возражать, когда Елена взяла его за руку и вывела наружу.

Троя не сгорит!

18

Все остались на балконе, я же, пошатываясь, побрела прочь в сопровождении Майры.

Я пришла в себя лежа на кровати, затем встала. Тихо, чтобы не скрипел пол, я принялась танцевать, а вокруг радостно прыгала моя любимица. Я приподнималась на цыпочки. Вскидывала руки. Кружилась и раскачивалась. Попеременно скрещивая ноги – сперва левая позади правой, затем правая позади левой, – я пролетела вдоль всего своего закутка и вернулась обратно. Взяв Майру за передние лапы, я вовлекла в танец и ее, всего на мгновение, потому что это ей не слишком понравилось.

Ах, радость. Ах, покой, какого я не испытывала с тех пор, как Аполлон одарил меня предвидением. Гора, упавшая с моих плеч, казалось, тяжестью своей могла пробить дыру до самого Аида.

Гектор проживет долгую жизнь. Женщины Трои останутся свободными. Наш прекрасный город станет еще прекраснее, потому что Гектор протянет Путь Бессмертных до самых западных ворот.

Моя собственная доля станет легче, по мере того как из памяти будет стираться история моего исчезновения. Я поблагодарила Аполлона за его подарок. Проклятие ничего не изменило.

В мой укромный уголок залетели вороны. Сердце мое, казалось, перестало биться.

На озере спят три утенка беспечно

Укрыты вдали от бушующих в море штормов,

Не их то заслуга, лишь знак благосклонности свыше.

Кассандру за дело благое же ждет наказанье.

О чем это они? Я заглянула дальше в свое будущее и через тридцать лет увидела себя за ткацким станком в окружении взрослых дочерей. Вы ошибаетесь, вороны!

Эвр сейчас наверняка ждет и гадает, удалось ли нам спасти Трою. Я покинула свой укромный уголок. Мать сидела рядом со своим ткацким станком, спрятав лицо в ладонях, и оплакивала потерю Париса, даже не подозревая, какой удачей это было на самом деле.

Я погладила ее по спине.

– Может быть, это… – я тут же оборвала готовое прозвучать пророчество. Как я могла ее утешить? – Полидор – настоящее чудо. – Присев на корточки, я погладила его животик.

Майра недовольно заворчала, явно ревнуя к младенцу.

Мама улыбнулась мне сквозь слезы.

– Несмотря ни на что, ты хорошая дочь.

Я вздохнула и улыбнулась в ответ.

На кухне я наполнила корзину подношениями – так, чтобы хватило еще и нам с Эвром. Майра заскулила. Она знала, что предвещает эта корзина.

В священной роще я переходила от алтаря к алтарю, благодаря богов. Когда я наконец добралась до Эвра и он увидел мою улыбку, мы бросились в пляс бок о бок, хотя мужчины и женщины Трои никогда не танцевали вместе. Я снова и снова хвалила его за воронов и змею, а бог рисовался и смеялся.

Наконец он успокоился.

– Значит больше мы путешествовать не будем?

– Я все равно хотела бы увидеть Дельфы.

– И все? – Вытащив из корзины яблоко, он уселся на алтаре.

– А куда нам стоит отправиться? – Я растянулась на траве, надо мной висели его стройные, мускулистые ноги. – Где тебе нравится больше всего?

– Мне многие места нравятся больше всего! – Он широко развел руки, все еще держа яблоко. – Родопские горы во Фракии! Нигде больше ты не увидишь столько оттенков зеленого! А осенью они красные и золотые! А сколько там водопадов.

Мы снова начали планировать. Эвр называл один вариант за другим, рассказывая о чудесах света.

Дома я начала плести ему гиматий.

Если улечу с богом, я уже не выйду замуж за мужчину из Трои и у меня не будет от него детей.

Но я хотела улететь! Мы с Эвром были счастливы в обществе друг друга, но, переехав в дом мужа, я уже не смогу с ним видеться. Богу будет не хватать моих подношений – и меня самой. Я бы оплакивала потерю его общества.

Так что я решила остаться с ним и стать изгоем дома. Я улыбнулась, не став дальше развивать эту мысль.

Прошло две недели. Прогуливаясь по берегу моря, мы наконец решили, куда отправимся в первую очередь: в Дельфы, Родопы и во дворец Кносса. Я стояла у кромки воды, ступни медленно погружались в мокрый песок, забившийся между пальцами. Наклонившись, я подобрала закрученную раковину – розовую с коричневыми прожилками.

– Смотри, какая красивая. – Я протянула богу свою находку.

– Чудесная. – Он вернул раковину песку. – Мы можем отправиться в Дельфы в любой момент. – Эвр на мгновение замолк. – Кассандра? Ты знала, что пять лет назад Борей женился на Орифии?

Я шла перед богом спиной вперед. Борей был северным ветром, братом Эвра. Почему бог заговорил об этом?

– Они живут недалеко от Дельф? И кто такая Орифия?

– Перед тем как они поженились, она была царевной Афин.

Смертная, ставшая женой бессмертного.

– И, – его голос дрогнул, затем стал глубже, – Эрос и Психея уже много лет как женаты.

Все знали историю о боге любви и смертной девушке. Я почувствовала, как к лицу подступает жар, остановилась и уставилась на свои ноги, заляпанные песком. Если он говорил о том, о чем я подумала, это было бы слишком большой удачей, и счастью моему не было бы предела.

Нервничая, я сказала: