Книга Леди, которая любила готовить - Екатерина Лесина

Демьян остановился.

Кем бы ни был всадник, стоило ли встречаться с ним? Впрочем, укрыться на склоне было решительно негде, возвращаться — по меньшей мере глупо, да и конь Демьяна заметил, заржал, привлекая внимание хозяина. И тот, замерший у самой кромки воды, на ржание обернулся, вскинул ладонь к глазам, заслоняясь от слепящего яркого солнца.

В первое мгновение Демьян решил, что имеет дело с юношей, но стоило сделать пару шагов…

— Доброго дня, — сказала женщина, откидывая за спину тяжелую темную косу. — Надо же, какая встреча…

Глава 13

Хмурый вынес к берегу, к тому самому, к которому выносил и пятнадцать лет тому, когда Василиса была еще юна и полна глупых надежд. И тогда, устроившись на старом камне, она подолгу смотрела на море, мечтая, как однажды…

Странно-то как.

Место осталось, память о нем тоже, а вот что там ей мечталось, Василиса была неспособна сказать. Наверняка какие-то девичьи нелепости, из тех, о которых и в дневник-то писать стыдятся.

Она вздохнула и, спешившись, прошла по кромке воды. Галька была влажной и скользкой.

— Не ходи сюда, — сказала она Хмурому, который потянулся было за хозяйкой, но остановился, подозрительно послушный. — А то камня под подкову схватишь и захромаешь.

Хмурый фыркнул.

Он был слишком стар и умен, чтобы этакую глупость совершить.

А вот Василиса… море подобралось ближе, и теперь валун, старый ее знакомец, оказался отрезан от берега узкой полоской воды. От воды пахло… как от воды. В ней шевелились темные хвосты водорослей, где-то дальше мелькнула и пропала рыбья тень.

Вода коснулась сапог. Камни с шелестом разъехались, угрожая превратиться в яму. Берега порой бывали коварны, но нынешний был знаком Василисе. И она ему верила.

До камня добралась.

Прикинула, сумеет ли вскарабкаться, и отказалась от этой мысли. Надо же, как у нее прежде получалось-то? И ведь в амазонке, что была куда неудобней нынешнего наряда.

Она погладила шершавый каменный бок. И оглянулась, ровно затем, чтобы увидеть, как вскинул голову Хмурый, прижал уши и тоненько заржал.

Что там?

Или кто?

Человек спускался по склону, который самой Василисе показался чересчур уж крутым. Помнится, в прежние времена она лишь единожды и решилась проехать по узкой горной тропке, что проходила над самым морем, и после долго гордилась своей храбростью. А потом узнала, что тропкой этой пользуются крестьяне из местной деревушки, и не верхами, конечно. Что верхами по ней ехать вовсе глупо, ибо любой конь понести способен, а тропка…

Человек выглядел знакомо.

Василиса прищурилась. И едва не рассмеялась. Неужто так бывает?

— Доброго дня, — сказала она приветливо. — Надо же, какое совпадение.

— И вправду, — Демьян Еремеевич остановился. — Извините, что в таком виде…

— Заблудились?

— И это тоже. Конь вот… сбежал. И шляпа потерялась.

Костюм покрылся слоем пыли, а лицо покраснело, но не от смущения, а от солнца. Приезжим случается это солнце недооценить. К вечеру краснота станет яркою, нарядною даже, лицо слегка опухнет, а к утру кожа станет облазить.

Василиса покачала головой. И спросила:

— Пить хотите?

— Ужасно, — он приближался медленно, а Хмурый следил за каждым шагом и скалился, предупреждая, что конь, конечно, не собака, но защитить хозяйку сумеет. — Фляжку не взял, понадеялся, что прогуляюсь и вернусь. А оно вот… получилось. Вернее, не получилось.

Он развел руками.

А Василиса достала из седельной сумки запасную флягу.

— Здесь чай. Местные травы. Освежает.

— Благодарю, — флягу он принял с поклоном. — А вы…

— Решила прогуляться. Вспомнить… старое.

Она подхватила Хмурого, которому пришелец определенно не внушал доверия, под уздцы.

— Когда-то я здесь жила. С тетушкой. И часто каталась.

Пил он жадно, хотя и старался казаться сдержанным, однако жажда была сильнее. И флягу опустошил едва ли не наполовину.

— Спасибо… вы меня спасли.

Точно сгорел.

И… сейчас Демьян Еремеевич выглядел немного иначе. И вовсе не потому, что английский костюм сменился другим, из коричневого крепкого сукна, цвет которого, правда, был с трудом различим из-за пыли. Гладко зачесанные волосы растрепались. А в ухе появилась серьга.

Василиса даже моргнула, сперва решив, что ей примерещилось.

Нет, она слышала, что ныне мода пошла престранная, и Александр даже упоминал, что есть в этом нечто донельзя привлекательное, но сам на серьгу не решился, понявши, что Марья ее с ухом оторвет.

Наверное.

А тут… серьга была крупной и розовой, какой-то совсем уж изящно-девичьей. И кажется, смотрела на нее Василиса чересчур уж пристально, если Демьян коснулся.

Смутился.

И покраснел так, что и опаленная кожа не спасла.

Василиса поспешно отвела взгляд.

— Это… так… глупость, — сказал он как-то тихо.

— Порой и глупости надо делать. Так моя сестра говорит. Настасья. А вторая с ней не согласна, — Василиса шла вдоль берега, а Демьян Еремеевич держался рядом. — Но они всегда спорили, с самого детства…

О сестрах говорить было проще, чем о чужих привычках. Хотя следовало признать, что странным образом серьга ему шла.

Как такое возможно?

Солидный человек, а…

Впрочем, ныне от солидности ничего не осталось. И пот вон ладонью смахнул, заодно размазав грязь по лбу. Пыль оседала не только на ткани.

— Конь у вас… удивительный, — Демьян Еремеевич и вправду глядел с восторгом, который был приятен. — Никогда таких не видел.

— Орлово-ростопчинская порода. Мой прадед когда-то собственные конезаводы имел, большие табуны. Поставлял лошадей для армии, только… война их разорила[1]. Так уж вышло, что дед мой решил не восстанавливать, счел делом бесперспективным, вот и продал половину, оставил только пару малых конюшен, так сказать, для собственных нужд. Отец мой и вовсе… мало интересовался делами. А вот тетушка лошадей любила. Это Хмурый, от Хмари, которая кубок короля Эдуарда трижды брала, и Мурала. Любимый жеребец Его императорского Величества, Александра II.

Хмурый, явно сообразив, что говорят о нем, шею выгнул и пошел, выбрасывая ноги, красуясь. А Демьян Еремеевич кивнул.

— Хорошие кони… крепкие, выносливые и ходкие. Я слыхал про них. И про ростопчинских, хотя, конечно, сейчас англичане в моду вошли.

— Как вошли, так и уйдут. Красивые, конечно, но слабые, особенно на наших широтах. Да и недостатков изрядно имеют…