Книга Мальчик, который плавал с пираньями - Дэвид Алмонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
РЫБКА-РЫБЁШКА, РЫБИЩА-РЫБОНЬКА!
Угри и селёдка, сардины, макрели,
Прекрасную сайру поймать мы успели,
Треска есть и пикша, плотва и кальмар,
Клешнями поводит огромный омар.
Но самое лучшее – это рыбёшки!
Сметут их с прилавков! Съедят их до крошки!
РЫБКА-РЫБЁШКА, РЫБИЩА-РЫБОНЬКА!
Вёдра, канистры, цистерны и бочки…
Анни вздохнула. Что приключилось с тем милым, добродушным человеком, за которого она когда-то вышла замуж? Куда он делся? Когда его подменили? Она постучала Эрни по плечу. Нет ответа. Ударила по спине. Нет ответа. Она принялась колотить его куда попало и кричать в самое его ухо:
– Эрни! ЭРНЕСТ ЭРУНД!
Наконец он обернулся.
– Явилась, часу не прошло! – сказал он. – СТЕН! А ты-то где?
Анни протянула руку и выключила ближний к ней станок. Эрни ахнул. Что делает эта женщина? Он хотел было врубить станок обратно, но тут Анни произнесла:
– Не трогай Стена. У него выходной.
– Выходной? Кто это постановил?
– Я постановила. Это наше новое правило. Смотри, я уже записала.
Она вручила ему листок бумаги.
Прочитав, Эрни почесал в затылке. Анни не отступалась.
– У вас ведь на верфи были правила? Распорядок работы? – спросила она.
– Да, но…
– Никаких «но», – отрезала Анни. – Стен получает выходной и премию в десять фунтов. – Она вручила мужу ещё один листок.
– Ты все эти правила сама выдумала! Только что! – воскликнул Эрни.
Анни пожала плечами.
– Конечно, выдумала. Ты разве против? – Она смотрела мужу прямо в глаза.
Но он взгляда не отвёл. И заявил:
– Да! Я против!
Она тут же вручила ему третий листок.
– Ну что? Опомнился? – поинтересовалась Анни.
Ворча себе под нос, Эрни полез в карман. И вытащил оттуда десятифунтовую банкноту.
– Сам отдай это Стену и пожелай ему хорошо провести время, – велела Анни и погрозила пальцем: мол, не вздумай спорить. – Стен! – позвала она. – Иди сюда, сынок. Дядя Эрни хочет тебе что-то сказать.
Стен вылез из шкафа.
– У тебя сегодня выходной, – объявила Анни. – Я верно говорю, любимый?
– Да! – проворчал Эрни.
– И дядя Эрни для тебя кое-что припас. Верно, любимый?
– Угу, – подтвердил Эрни и протянул племяннику десять фунтов. – С днём рождения, сынок. Пройди… проведи… повремени… – Он почесал в затылке. Что же за слова такие он должен произнести?
– Хорошо проведи время! – подсказала Анни.
– Вот именно, – сказал Эрни. – Хорошо проведи время, парень.
– А где мне его провести? – спросил Стен.
Анни распахнула входную дверь.
– Там, – воскликнула она. – Ты слишком долго сидел взаперти, сынок. А сейчас перед тобой весь мир! Там-то и надо хорошо провести время!
Анни и Стен смотрели и не верили своим глазам. В городе раскинулась ярмарка! Прямо на том месте, где раньше была верфь Симпсона. Медленно, поблёскивая на солнце, крутилось колесо обозрения. Острая башня аттракциона «Винтовая лестница» почти прошивала небо. Глухо потрескивали, сталкиваясь толстыми резиновыми бамперами, машинки, завывала музыка, грохотали вагонетки на американских горках. В воздухе разливался запах машинного масла, сахарной ваты и хот-догов.
– Ярмарка! – хором выдохнули Анни и Стен. – Ничего себе!
Стен схватил свои десять фунтов, поцеловал тётю, улыбнулся дяде и был таков – нырнул в солнце, в выходной, в свободу.
Анни взяла хозяйственную сумку.
– Правило 1в, – сказала она, выходя за порог. – Тётям положено свободное время, чтобы купить деньрожденный торт!
Эрни смотрел им вслед.
– Мир спятил, – сказал он себе, захлопнул дверь и снова принялся за работу.
Переулки и улочки уступами спускались к реке: мимо «Таверны корабелов», мимо приюта Армии спасения, мимо магазинчика Комитета помощи голодающим, где топтались бедняки со всех концов городка. Мальчик шёл быстро, и наконец – вот она, ярмарка, сразу за пустырём. Стен припустил бегом и влетел на ярмарку. Карусели уже вертелись, но в этот ранний час людей тут почти не было. Лишь горстка не дошедших до школы прогульщиков бродила меж шатров, несколько женщин катили допотопные коляски с младенцами, шаркали угрюмые старики, ну и сами балаганщики стояли возле шатров, посверкивая золотыми зубами, потряхивая копнами волос, поблёскивая серебряными гвоздями-булавками, проткнутыми сквозь щёку, побрякивая мелочью в набрюшных сумках. Они опирались на свои качели и прилавки, потягивали чай из кружек и курили странно пахнущие сигареты. Едва Стен приблизился – робко, бочком, – балаганщики уставились на него с нескрываемым интересом. И принялись что-то лопотать на непонятном наречии. А ещё они кашляли, переругивались, то и дело сплёвывали и громко хохотали.
В полном одиночестве Стен прокатился на цепной карусели и на «Музыкальном экспрессе» – будто по кочкам, всё быстрее и быстрее, под музыку. В полном одиночестве поднялся в небо на колесе обозрения. И оттуда, сверху, окинул взглядом свой мир: реку, сбегавшие к ней улицы, пустыри на месте верфи и фабрик, школу, в которую он давно не ходил, церковь, детишек на детской площадке. Стен разглядел свой дом в переулке над Рыбным причалом и клубы пара над крышей – внутри дома работали дядюшкины станки. Колесо пошло вниз и – на новый круг. Снова вверх – вниз – вверх – вниз. В отдалении он разглядел ещё один городок, дальше – горы. Но лучше всего было видно блестящее прекрасное море – оно простиралось вдаль и вширь. И тёмно-синее прекрасное небо тоже тянулось без конца и края. Стен вспомнил своих прекрасных родителей и даже тихонько всплакнул – там, наверху, в кабинке чёртова колеса. И тут же подумал о тёте с дядей и возблагодарил судьбу за то, что у него есть близкие. Потом он вообразил мир за морем и вселенную за небом, и у него закружилась голова от необъятности мира и чудесности жизни.
