Книга Братва и кольцо - Дмитрий Пучков

И на дуло нагана…

На этих словах старичок, усмехнувшись, похлопал по лежавшему на правом сиденье нагану, украшенному гравировкой: «Пендальфу от товарищей по партии», и затянул еще более дурным голосом:

…лай овчарок все ближе,

Автоматы стучат!

Я тебя не увижу.

Моя родная мама.

ВОХРя нас окружила.

Руки в гору – кричат…

Старикан было поднял руки, иллюстрируя последнюю строчку этого бессмертного творения, но очередная колдобина заставила вцепиться в руль:

– Мать моя коляска, отец мой грузовик… будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!!!

G

Фёдор пытался осознать смысл происходящего на картинке на 35-й странице, но ни почесывание пятки, ни поскребывание пуза, ни чтение по слогам текста под картинкой однозначного ответа не давали. Перевернув напоследок книгу вверх ногами и окончательно запутавшись, он цыкнул себе под ноги сквозь дырку между передними зубами и перелистнул страницу:

– Обойдемся и без таких извращений.

В этот момент в желудке заурчало так, что Фёдор со страху отдернул руку от волосатого живота:

– Но-но, парниша!!!

И тут же, прислушавшись, понял, что звук шел откуда-то со стороны дороги. Грязно выругавшись, он запрятал книгу поглубже в траву и, придерживая спадающие портки рукой, понесся наперерез при­ближающемуся гулу…

Уазик, не снижая скорости, пролетел указатель въезда в населенный пункт, и не успел Пендальф по­радоваться мыслям о своем удалом лихачестве и собственных сексуальных притязаниях в отношении гаишников, как наперерез машине из кустов выле­тел какой-то сопляк. Старик ударил по тормозам, стукнулся лбом о баранку и тут же высунулся в окно, на ходу производя отбор самых мощных ругательств из своего лексикона и открывая рот пошире, но именно в этот самый момент всю честную компанию накрыло облако пыли, безуспешно гнавшейся за ма­шиной по всему проселку.

– Ты… чих… б… чих… хр… чих су… чих да я… чих…

Фёдор, тоже чихая налево и направо, тем не ме­нее нащупал ручку правой двери, рванул ее на се­бя, запрыгнул в машину и завертел обломком рыча­га стеклоподъемника… Когда пыль надежно осела внутри уазика, он протер глаза и выступил:

– Ты опоздал, старый.

– Начальники никогда не опаздывают, Фёдор Сумкин. И рано они тоже не приходят. Они приходит строго тогда, когда считают нужным.

Фёдор чихнул еще раз, отер рукавом слезы и двинул кулаком по плечу старика:

– Прикольно, что ты к нам приехал, дяденька Пендальф!

– Да я вообще люблю Новую Зеландию, природы тут красивые,– спокойно ответил Пендальф и завел машину. Двигатель недовольно заурчал, они трону­лись, и за стеклом поплыли мирные сельские пейзажи: бык, залезающий на корову… петух, топчущий куриц… кролики, в перерывах мирно жующие траву… Пендальф доже притормозил, чтобы присмотреться… Нет, точно жуют траву. «Муляжи»,– подумал старик. Фё­дор в это время достал пачку сигарет, медленно выта­щил оттуда одну штуку и протянул пачку Пендальфу:

– Будешь?

– Ты же знаешь, я не курю! – спокойно ответил Пендальф.

Фёдор знал, как Пендальф «не курит», и что именно он «не курит», но на всякий случай решил сменить тему:

– Ну, что там слышно вокруг? Давай, рассказы­вай уже.

– А тебе-то не все равно? Не суй свой нос в чужой вопрос. Дольше проживёшь,– осадил Фёдора ста­рик, но тут же решил немного разрядить обстанов­ку: – А вообще – чё тебе сказать? В мире всё как обычно – все воруют да кидают, режут друг друга да вешают. В общем, идет нормальная цивилизован­ная жизнь… Макдональдсов везде понастроили. Что-то у вас их, кстати, не видно. Что не может не радо­вать. Рассказывай теперь ты, что у вас?

– Да у нас все скучно, ничего нового, развлека­емся кто как может – вот сами себе праздники при­думываем.– Он кивнул в сторону окна, за которым виднелся огромный плакат с надписью: «С днём рож­дения, Бульба Сумкин!»

– Вам бы только повод найти, опять все нажрётесь как свиньи. Ну, как там эта старая сволочь поживает? Похоже, сегодня оттянемся по полной программе…

– Не то слово. Бабок потрачено – караул! – самодовольно хмыкнул Фёдор

– Да, он это дело любит.

– Полдеревни пригласил…

Машина неспешно катила по улицам, привлекая к себе повышенное внимание, и жители поселка останавливалась как вкопанные, глазея вслед до тех пор, пока та не исчезала за следующим поворотом.

Бульба Сумкин нервно расхаживал по своему кабинету из угла в угол, поглядывая на блокнот и перо, лежащие среди вороха бумаг. Внезапно он остановился посреди комнаты, погрыз ноготь на указательном пальце и бросился к столу: «Шестьдесят лет назад я был внедрён в среду карапузов под псевдонимом Бульба с целью выявления подрывных и террористических организаций,– застрочил он в блокноте.– Чтобы не быть разоблаченным, с местными в половые контакты не вступал. По легенде являюсь сиротой Бульбой Сумкиным. Сумкины всегда жили в ж…» Бульба задумался… пожевал кончик пера: – Лучше написать: «всегда жили под холмом…»

В этот самый момент у дома фальшивого карапуза тормознул милицейский уазик, Пендальф дернул ручку, толкнул дверь и уже наполовину вылез из машины, явно намереваясь размять затекшие суставы, когда заметил, что Фёдор из машины выходить не торопится. Старик захлопнул дверь и повернулся к Фёдору:

– Так, Федя, старого разведчика не проведешь – давай все по порядку.

– Честно говоря, по нему давно дурдом плачет. Запрётся у себя в комнате, фуражку нацепит, сапоги хромовые. Красные стрелки на карте рисует и орёт: «Дранг нах остен». Ксиву свою потерял. Вот смотри,– Фёдор помахал перед носом Пендальфа красной книжицей.– Я лишний раз и не захожу. Боюсь, а ну как покусает? Он такой, он может.

– Да ты чё?

– И ещё он чего-то задумал.

– Девки заказаны? – оживился Пендальф.

– Молчит, как партизан. Я уж и так, и сяк. Молчит, как пень… извини, конечно.

– Да ладно.

– Вообще мы, Сумкины, всегда были смирными. Пока с тобой не познакомились, конечно.

– Это ты про того дракона, которого мы с твоим дядькой по пьяни в зоопарке задушили? – Глазки у Пендальфа забегали из стороны в сторону.– Это всё он, я только клетку открывал и за хвост держал. Ты же знаешь, я не при делах.

– Прокурору расскажешь. Знаем мы вас, пацифистов.

– Мда. Ладно, пойдем потолкуем с твоим родственничком.– С этими словами старик толкнул дверь, та с глухим стуком встретила какое-то препятствие, которое тут же шмякнулось оземь и заверещало благим матом.

– Растудыть тебя налево,– чертыхнулся Пендальф вываливаясь из машины.

Неподалеку от уазика потирал свой лоб неумытый деревенский мальчишка, вокруг которого уже собралась толпа таких же грязных детишек, которые наперебой кричали: