Книга Драконоборец - Рэйда Линн

ты, - простонал Ричард. Но на самом деле он не чувствовал особенного раздражения. Может, другому человеку дракончик и показался бы тяжелым, но Ричарда, как и всех рыцарей, его бывший наставник иногда принуждал спать в кольчуге и стеганном поддоспешнике, говоря, что без такой привычки на войне и делать нечего. Порой много ночей подряд приходится ложиться спать в доспехах, ожидая нападения, и, если человек не приучится к этому заранее, то к моменту сражения он так измучается недосыпом и так ослабеет от бессонницы, что будет ни на что не годен. После таких опытов дракончик вовсе не казался Ричарду тяжелым и не доставлял ни капли неудобства. Да и вообще, в его повадках было что-то трогательное – он зацепился лапами за воротник его кожаной куртки, а мордой уткнулся в ямочку между ключиц. Ричард подумал, что маленькие драконы, аномально прохладные по меркам своей расы, вероятно, по ночам греются возле взрослого дракона.

- Если ночью я тебя раздавлю – сам будешь виноват, - проворчал Ричард, засыпая снова.

На следующий день они продолжили двигаться на юг, в сторону наиболее пустынных и заброшенных земель в этом краю. Ричард сказал себе, что, как и любой хищник, дракон не мешает людям самим фактом своего существования - он опасен в тех случаях, когда его пути пересекаются с людьми. А значит, для того, чтобы и волки были сыты, и овцы остались целы, следовало позаботиться о том, чтобы унести драконьего детеныша подальше от распаханных полей, пастбищ и деревень. Собственно, будь та драконица, которая вывела его из яйца, старше и опытнее, она бы сделала это сама, и тогда их пути с Ричардом никогда бы не пересеклись.

Пять дней спустя, сверившись с картой, Ричард пришел к выводу, что дальше двигаться бессмысленно. Идя дальше на Юг, они мало-помалу начнут приближаться к реке Ленс, а значит – к землям сэра Роджера. Сейчас дракончик находился в максимальном отдалении от густозаселенных речных пойм. И, если повезет, он будет здесь охотиться, не доставляя в то же время никаких хлопот крестьянам. Ричард плохо представлял себе, в какой момент маленькие драконы начинают сами добывать себе еду, но одно было совершенно очевидно – до тех пор, пока дракончика нужно кормить, он тоже был прикован к месту и не мог продолжить свое путешествие. Правда, нельзя сказать, что Ричарда это каким-то образом стесняло. Конечно, когда он покинул дом, то объявил – и слугам, и леди Эмилии – что собирается на время примкнуть к братству странствующих рыцарей и, за отсутствием войны, которая заставила бы короля созвать своих вассалов, поискать испытаний в путешествии. Человек, многократно доказавший свою доблесть в важном деле, может удовлетвориться тем, чтобы испытывать свою отвагу на турнирах или на охоте, но молодому рыцарю в возрасте Ричарда такое не пристало. Какой смысл в воинской сноровке и в рыцарском воспитании, если они не служат людям? Так что странствовать – куда приличнее, чем сидеть дома, - так Ричард объяснил свой отъезд своей родне, соседям и самым близким людям из числа прислуги. Но и Алисон, и Невилл, и он сам прекрасно знали, что прежде всего он ищет способ убраться подальше от леди Эмилии. А в этом смысле забота о маленьком дракончике были не лучше и не хуже любого другого дела.

Эмилия приходилась ему теткой. Она была младшей сестрой его матери и матерью его кузена Невилла, с которым они выросли бок о бок и с которым были неразлучны с самого рождения, что сделало их ближе, чем родные братья. Земли, принадлежавшие леди Эмилии и ее покойному мужу, располагались по соседству с землями его отца, но, овдовев одновременно с Эмилией (их мужья не вернулись из последнего похода), мать Ричарда пригласила младшую сестру жить вместе с ней. Сам Ричард этого не помнил, потому что в это время он был еще слишком мал. Поэтому на протяжении всей его жизни тетушка Эмилия – леди Эмилия, как её полагалось называть – была такой же неотъемлемой частью его жизни, как родовой замок, домашняя челядь или дружба с Алисон и Невиллом. С одним только отличием – все остальное в своей жизни он любил, а вот тетя Эмилия была единственным темным пятном всей его жизни. Конечно, Ричард понимал, что это мелочи. Кто-то рождается калекой, кто-то тяжело работает от зари до зари, кто-то томится в плену у неверных – что в сравнении со всеми этими несчастьями какая-то тетя Эмилия?! Но рассуждения не помогали. Тетка была, как изжога или как непрекращающаяся икота – сколько самого себя не убеждай, что это мелочь, но поди-ка поживи с подобной мелочью!

Она все время ко всем придиралась, попрекала слуг, пилила Ричарда и собственного сына, осуждала Алисон за то, что та ведет себя «неподобающе» для девочки – словом, она была уверена, что ее священная миссия состоит в том, чтобы указывать всем окружавшим ее людям, как им жить, и исправлять их недостатки. Может быть, их тесная детская дружба с Невиллом и Алисон сложилась, кроме всего прочего, еще и потому, что им необходимо было общими усилиями противодействовать тете Эмилии. На остальных – включая мать самого Ричарда и даже сэра Роджера, вдового отца Алисон – леди Эмилия производила парализующее действие. Кто-то, как мама Ричарда, искренне полагал, что тетушка просто желает всем добра, но большинство людей, включая сэра Роджера, кажется, просто цепенели от ее самоуверенной бесцеремонности и никогда не находили в себе силы ей перечить. Иногда это, конечно, было не так плохо. Например, леди Эмилия сказала, что негоже девочке все время проводить с отцом, и что ей требуется проводить побольше времени в обществе знатных дам, чтобы понять, как ведут себя леди – благодаря этому в детстве Алисон жила с ними почти так же часто, как у себя дома. Сама она, правда, ненавидела гостить в их замке («ты не обижайся, Ричард, твоя мама очень милая, но этой мерзкой старой выдре я когда-нибудь подсыплю яду!» - заявила Алисон после того, как тетушка сожгла всю ее «неприличную» одежду, оставив ей только платья), но в то же время Ричард полагал, что Алисон, с раннего детства обладавшая таким же несгибаемым характером, как тетушка Эмилия, даже скучала бы без их войны. А уж тем более – без общества своих лучших друзей.

Мать Ричарда с возрастом все больше погружалась в религию. Замуж она вышла поздно, по большой любви, и, сколько Ричард себя помнил, никогда не прекращала тосковать