Книга Надеюсь и жду - Диана Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она все-таки призналась в этом, но, разумеется, не могла объяснить, что после Адама никакой другой мужчина, не способен был разбудить, хотя бы на время, ее атрофированные чувства.
Сцепив пальцы на коленях, Клодия тихо продолжала:
— Это было большим облегчением — возможность не спать с ним в одной постели. Но он был со мной неизменно добр и деликатен. Наверное, считал, что игра стоит свеч и все это с лихвой окупится. Короче, я показала себя никудышным знатоком человеческой натуры, — закончила она с горечью.
Адам мог расценить это замечание как угодно, но он сказал только:
— Спасибо за откровенность. Ты не обязана была все это рассказывать. На тебя у меня нет никаких прав. Все мои права начинаются и кончаются на моей дочери.
Клодия поняла, что сейчас он встанет и предложит вернуться домой, и почувствовала себя побежденной. Конечно, глупо, думала она, направляясь за ним к выходу, но она надеялась, что в их отношениях произошел перелом, и он захочет побыть, и поговорить с ней подольше. Но нелепо было воображать, что и он пожелает сблизиться, преодолеть вражду.
В машине она не отводила глаз от габаритных огней его «ягуара» и пыталась сосредоточиться на управлении. Стоило ей только задуматься о его странном, эгоистичном признании, что для него нестерпима мысль о физической близости между ней и ее покойным супругом, и она, в одно мгновение, очутилась бы в придорожной канаве.
Они вернулись в коттедж как раз вовремя, чтобы уложить Рози спать. По настоянию девочки, вечернюю сказку на этот раз читал ей Адам. Клодия прошла на кухню, заварила себе чай и принялась размышлять о предстоящей ночи.
Гай спал в узкой длинной комнате над лестницей, Эми и Рози — в одной из двух смежных спален. К счастью, в каждой из них стояли хотя и сдвинутые вместе, но две отдельные кровати. Однако все равно перспектива разделить комнату с Адамом, действовала Клодии на нервы. После того, что случилось в лондонской квартире, Клодия знала, что он не станет ничего предпринимать. Он недвусмысленно продемонстрировал полное отсутствие интереса к ней. И это весьма утешительно, поскольку, если бы он проявил интерес, она не сумела бы устоять — и что дальше? Вот уже ее лодочка подхвачена бурным потоком, и она снова по уши влюблена в него, о чем, естественно, ему тут же станет известно!
Клодии никак не удавалось справиться со своими нервами, и она, извинившись, отправилась спать пораньше, оставив остальных смотреть какую-то передачу по телевизору.
В рекордно короткое время приняв душ, она натянула одну из своих старых маек, в которых обычно спала, и юркнула под одеяло, но не успела выключить свет, как в комнату вошел Адам.
Глаза Клодии потемнели от боли. Неужели он не понимает, что продержаться всю ночь в такой близости от него она может, только притворившись спящей? Но нет, конечно же, он не в курсе. Для него она всего лишь пустое место, а с пустым местом не считаются.
— Хотел убедиться, что ты не заболела. Ты весь вечер была очень бледная.
— Я чувствую себя прекрасно. — Она закрылась одеялом до подбородка. — Какая внимательность! Но не стоит прикидываться — здесь никто это не оценит.
Адам прищурился и пожал плечами.
— Как угодно!
Он повернулся, чтобы уйти, и грудь ей, словно тяжелым камнем, сдавило раскаяние. Ведь в прошлый раз он проявил к ней искреннее сочувствие, увидев ее расстроенной. Может быть, она несправедлива к нему, и он, в самом деле, беспокоится?
— Адам! — окликнула она, поддавшись порыву. — Могу я задать тебе вопрос?
Он оглянулся, серые глаза, суровым долгим взглядом, посмотрели в ее светло-голубые. Она заметила, как его напряженно поднятые плечи несколько расслабились. Ей даже показалось, что он улыбнулся.
— Пожалуй, тут я твой должник.
— Это насчет Рози… — Клодия знала, что рискует снова навлечь его гнев на свою голову. Он никогда не простит ей, что она скрывала от него ребенка. Но ей необходимо было знать. — Я не совсем понимаю, зачем тебе все это. Ну, со мной понятно: я родила ее, любила на всем протяжении ее недолгой жизни. Ты же всего несколько недель назад узнал, что она существует. И твое желание иметь ее при себе на законных основаниях было настолько сильным, что ты заплатил за меня чудовищные долги и женился на мне, несмотря на все презрение, которое ко мне испытываешь…
— Ты находишь это странным?
Голос его также немного смягчился.
— Я не думала, конечно, что ты останешься совсем равнодушным, — уточнила Клодия. — Я вполне поняла бы, если бы ты захотел видеться с ней время от времени. Не обременяя себя…
— …кучей чужих долгов и женой, которую презираю, — закончил за нее Адам. Он подошел к кровати и сел с краю, и Клодия быстро отодвинула ноги в сторону. — Я и, правда, презирал тебя… После того, как узнал, что у меня есть пятилетняя дочь, я думал о тебе очень нелестно. Но только до тех пор, пока не понял, почему ты поступила именно так. Совсем махнуть рукой на потерянные годы я не могу, но и осуждать тебя не берусь.
Имел ли он в виду, что больше не питает к ней неприязни? Клодия очень хотела спросить, но не решилась. В тусклом свете ночника трудно было что-то прочесть в его глазах, но губы сложились в полуулыбку. До чего ей хотелось поцеловать их… Она даже стиснула зубы, чтобы остановить непослушные мысли.
— Может быть, если я объясню, почему мне так понадобилась Рози, ты лучше поймешь меня, и перестанешь смотреть как на самодура и тирана? — предположил Адам. — Возможно такое, как ты полагаешь?
— Попробуй!
Если ответ Клодии прозвучал дерзко и вызывающе, в этом не было ее злого умысла. Не могла же она сказать: «Я смотрю вовсе не так, я смотрю на тебя с любовью».
Внезапно она испытала невероятное облегчение. Ей уже не надо было бороться с собой, со своими чувствами. Она не переставала любить его и никогда не перестанет. Признав этот факт, Клодия скорее сумеет ужиться с ним.
— У нас обоих семья состоит из одного родителя, но на этом сходство кончается. Ты лишилась матери в десять лет — тебя постигла тяжелая утрата, Кло. — Он употребил уменьшительное имя наедине с ней, не предназначая его для посторонних ушей, и в сердце Клодии вспыхнула радость. Но она постаралась скрыть свои чувства — он сочтет ее круглой дурой, если только догадается, что она испытывает. — Но у тебя остались воспоминания о счастливой семейной жизни и отец, который бесконечно тебя любит, и славная Эми, конечно же. Ты знала, почему твоей мамы нет с тобой. А мой отец оставил нас, когда мне было всего пять лет, и я не понимал, почему. После его ухода, мама почти все время плакала, а когда я подходил к ней, отталкивала меня. Я решил, что отец бросил нас из-за меня. Я страшно тосковал по нему и все спрашивал, когда он вернется, но это только еще больше все портило. Она продолжала горевать до тех пор, пока не умерла.
Скорбь смягчила его низкий голос.
Глаза Клодии заволокло слезами.