Книга Безрассудная - Ханна Хауэлл

– И о чем ты поговоришь? – Эйлис даже испугалась,с какой легкостью она забывает обо всем, стоит ему прикоснуться к ней.

– Что она останется моей племянницей, даже если у неевырастет борода и вторая голова, и что я от нее никогда не откажусь. Я дам ейпонять, что нравится или нет мне ее дар, я не стану относиться к ней как к еедару. Теперь ты довольна?

– Теперь я по крайней мере уверена, что ты постараешьсяпоберечь чувства ребенка.

Внимательно глядя ей в лицо, Александр видел, как заалела отжелания ее кожа с золотистым оттенком, а ее глаза потемнели почти до черногоцвета. В глубине ее соблазнительных глаз он увидел печаль – и вдруг понял, чтохочет избавить ее от этого, но не знает как.

– Ты никогда не чувствовала себя по-настоящемусчастливой, верно? – мягко спросил он.

– Достаточно счастливой я не была. Я была счастлива,как большинство людей. – Ей не понравилась его внезапная проницательность.

Он медленно накрыл ее своим телом, наслаждаясь выражениемудовольствия на ее лице, которое она не могла скрыть.

– Это сделает тебя счастливой?

– Да, на какое-то время. На время, пока это будетдлиться.

– Тогда мы должны постараться, чтобы это длилось подольше, –негромко произнес он и поцеловал ее.

Эйлис позволила ему своей любовной игрой увлечь себя вцарство слепого желания, но ей хотелось, чтобы она могла сказать ему то жесамое, но не только в отношении их страсти.

Глава 8

– И сказать «нет» они смогли только через шестьнедель? – пробормотала Эйлис.

– Я знал, что они медленно соображают, но это совсем неподдается объяснению.

Она перечитала смятый пергамент с сообщением от дяди. Вконце послания стояла едва различимая подпись жениха. Эйлис только что позвалик Александру и, не дав времени осмотреться, велели прочитать письмородственников. Она получила возможность убедиться в печальной истине – дажеродственники используют ее как пешку. Это особо не удивило Эйлис, но ощутимоуязвило. Вздохнув, она села на обитую бархатом скамью перед окном.

– Послание понять легко. – произнесАлександр. – Они ясно говорят, что не хотят платить ни за тебя, ни задетей.

Эйлис ужасно захотелось ударить Александра по красивомулицу, но вместо этого она смяла письмо.

– Да, но они очень долго не отвечали, и за это время непредпринимали против тебя никаких действий. Я думаю, они могут забыть обо мне,но не о детях. Дети им необходимы. Сейчас конец августа, скоро начнутся дожди,а потом – зимние снега. Они упустили лучшее время.

– А затем весенние дожди, оттепель и распутица. –Александр покачал головой. – Мы можем содержать тебя на протяжении года.

Это ядовитое замечание переполнило чашу терпения, и Эйлисвскочила на ноги.

– Тебе нет нужды содержать меня. Ни минуты. Я могу уйти,исчезнуть из твоего дома в любое время.

Александр выругался. Она рванулась прочь из комнаты, но онбыл быстрее и помешал ей это сделать, встав перед дверью в то мгновение, когдаона взялась за засов. Одно лишь послание от Макфарланов и Маккорди было способнопривести его в скверное расположение духа. Когда он увидел обиду и боль в ееглазах, вызванную холодным отказом от нее собственных родственников, онсмягчился. Ему захотелось облегчить ее обиду. И это его испугало. Последнеевремя он постоянно боролся с чувствами, которые она в нем вызывала. Каждый разон освобождался от этой зависимости, нагрубив ей. Однако он знал, что не хочет,чтобы Эйлис покидала Ратмор.

– Сядь, Эйлис, – приказал Александр.

– Почему? Какая от этого польза? Мои родственники и мойжених меня бросили, а ты явно не хочешь, чтобы я здесь оставалась.

– Не торопись. – Он протянул к ней руку, но онаоттолкнула ее.

Эйлис была полна решимости не уступать ему только потому,что он осыплет ее поцелуями.

– Да сядь ты обратно. – Александр закрыл дверь назасов и едва не улыбнулся, увидев, как она гневно взглянула на него перед тем,как вернуться на скамью. Засов был высоко над его головой, и он знал, что ееэто раздражает. – Мы должны попытаться выяснить все как взрослые, беззлобы и гнева, – сказал он.

– Это не у меня с этим проблемы, – пробормоталаона. Ее раздражение разгорелось еще больше, когда она увидела, что он простопроигнорировал ее слова. – С какой целью мне оставаться здесь еще?

– Если других целей нет, ты должна помочь с детьми. Онирады, когда ты рядом.

«А ты?» – подумала она и испугалась, что произнесла этовслух. Узнав о трудном прошлом Александра, она решила быть с ним вежливой,чтобы понять, можно ли преодолеть призраки прошлого, стоявшие между ними. Ейбыло крайне трудно. То он относился к ней холодно, то деликатно и страстно. Онмог шептать нежные слова всю ночь, а затем оскорбить ее на рассвете. Этотчеловек доводил ее до безумия. Она подозревала, что любит его, и именно потомуей не безразлично, что он чувствует, и потому ее так ранят его слова.

– Нам нужно решить, что Колин Макфарлан хотел сказатьсвоим посланием, – задумчиво произнес Александр.

– То, что он не желает, чтобы я вернулась. Что ещеможет означать его послание?

– Ты знаешь своего дядю лучше меня. В какую игру, какты думаешь, он играет?

– В игру «сбрось мой груз на чужие колени»? – Онавздохнула и пожала плечами, когда он посмотрел на нее с недовольством. –Он хочет, чтобы ты меньше уделял времени нашей охране, а может, прогнал бы менявообще, так чтобы он смог заполучить меня обратно совсем без труда.

– И я так думаю, – согласился Александр. – Изверного источника я узнал, что твой дядя обратился к королю, чтобы объявитьменя вне закона. – Эйлис ужаснулась, и эта реакция порадовала Александра.Ему было приятно, что она за него беспокоилась, но вместе с тем он сомневался вискренности ее реакции.

– Вне закона? – прошептала Эйлис исодрогнулась. – Это позволит любому тебя убить.

– Верно, но король отказался. В конце концов, дети моиродственники. Я уже послал туда человека, чтобы выдвинуть мое требование, иэтого оказалось достаточно, чтобы король дал мне право делать то, что я считаюнеобходимым. К тому же кое-кто из моих друзей за меня заступился.

– И они помогут тебе, если придется бороться с оружиемв руках?

– Нет, я их об этом не просил. Я не хочу, чтобы кто-торисковал собой ради моего кошелька или моей гордости. Это моя месть, и я долженосуществить ее сам.