Книга Рецепт одной войны - Павел Верещагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дам…
Жюли повеселела. Хорошо, когда у тебя есть подруга! Что бы мы вообще делали без подруг?
Стелла вздохнула:
– Как же эта школа надоела, сил нет! Скорее бы уже каникулы!
– Это точно!
– Фабрис говорит, мы летом на море поедем с палатками. Целой компанией. На мотоциклах. Представляешь?
– Круто! А мы как-то еще не думали, что делать летом. А ведь уже пора!
– Ничего. Придумаете. Скорее бы уж только! Так надоело учиться!
– Да уж, точно! Поскорее бы!
После разговора с подругой Жюли стало ясно как день: ее Жан-Жак – очень несерьезный! Очень! Вон у Стеллы – такие взрослые проблемы в отношениях. А у них с Жан-Жаком? Как-то всё слишком благополучно, слишком гладко. Как-то по-детски.
Жюли решила, что нужно немедленно, буквально в тот же день, очень серьезно поговорить с Жан-Жаком на эту тему.
– Слушай! А почему ты такой скрытный? – подозрительно спросила она. Они с Жан-Жаком встретились вечером на набережной, когда у него закончилась футбольная тренировка.
– Я? – изумился Жан-Жак.
– Да, ты! Мы знакомы уже целую вечность, а я практически ничего о тебе не знаю!
Он как-то странно на нее посмотрел – с любопытством, что ли.
– А что бы ты хотела обо мне узнать?
– Да всё! Что ты любишь, а что нет. Есть ли у тебя братья и сестры. Как тебя зовут дома, в конце концов. Всё!
Он постарался спрятать улыбку. А потом почесал в затылке.
– Меня зовут Жан-Жак. Мне шестнадцать лет. Моя мама – француженка, а папа – австриец. У меня есть сестра, которой десять. В детстве я болел скарлатиной, а корью и ветрянкой – не болел.
Он задумался. Улыбнулся. И продолжил:
– Я очень люблю собак. И спагетти «четыре сыра». Я терпеть не могу вареный лук, молочную лапшу и когда говорят «ми-ми-ми». Мама всё еще зовет меня «малыш» даже на людях, и меня это дико бесит. А папа раньше звал меня «бумбос» (идиотство!), потом Жанет (ничуть не лучше), а после того, как я поцарапал его новую «мазду», зовет меня «этот», – Жан-Жак улыбнулся. – Что-то еще?
То, что говорил Жан-Жак, было забавным и милым. Но Жюли и не думала улыбаться. Несерьезный тон Жан-Жака почему-то всё больше и больше ее раздражал.
– Еще! – строго сказала она. – Расскажи мне о тех, кто был у тебя до меня.
На лице Жан-Жака отразилась неподдельная заинтересованность.
– В каком смысле?
– В том самом. Я ведь не первая твоя девушка.
– С чего ты взяла?
– Я чувствую. Ты такой ловкий… – Жюли поискала подходящее слово, но так его и не нашла. – Ты так ловко обращаешься с девушками…
Она в самом деле сердилась. Нет, скажите, ну что за человек? Всё время шутит! С ним вообще невозможно говорить серьезно!
Жан-Жак некоторое время смотрел на нее как-то странно – и грустно, и ласково. Потом не выдержал и рассмеялся.
– Про девушек? А с кого начинать? С блондинок или с брюнеток?
– Как это?!
– Про всех рассказывать – недели не хватит. С кого начинать? С блондинок или с брюнеток?
Жюли чуть не задохнулась от гнева. Нет, он вообще ее ни во что не ставит! Она серьезно, а он…
– Дурак! Достал уже меня своими шуточками!
Жюли развернулась и зашагала по аллее прочь.
– Постой! Я пошутил! Жюли! Да погоди ты!
Она шла быстро, не обращая внимания на его слова. Он с трудом догнал ее и поймал за руку.
– Прости. Я сморозил глупость. Я не нарочно! Ну прости!
Жюли дала себя остановить, но стояла отвернувшись. И обратила лицо к Жан-Жаку только тогда, когда почувствовала, что в глазах накопилось достаточно слез.
– Вот ты всё время шутишь! – укорила она. – А я, между прочим, переживаю! И для меня всё это очень, очень серьезно!
– Серьезно?
– Да!..
Жан-Жак посмотрел куда-то вдаль, поверх ее головы. Помолчал, подбирая слова. И сказал:
– А если серьезно… Если совсем серьезно… То мне и раньше нравились разные девчонки. И с кем-то из них я даже дружил. Но еще никогда, слышишь, никогда со мной не происходило ничего похожего. Я как будто во сне всё время хожу… После того, как мы познакомились… В каком-то блаженном состоянии…
Жюли вскинула на него влажные глаза: опять он шутит, что ли?
Но Жан-Жак не шутил, это было сразу понятно.
– И прежние приятели… Я теперь смотрю на них и всё время думаю: какие же они еще дети! И просто поверить не могу, что всего месяц назад я был таким же, как они. Я как будто на десять лет повзрослел за этот месяц!
Жюли достала платок, промокнула глаза и высморкалась.
– Честно? – спросила она.
– Честно.
– Но тебе по-прежнему нравятся разные другие девчонки? – По голосу чувствовалось, что она уже простила Жан-Жака и спрашивает это просто так, для порядка.
– Ну что ты! Ни капли. Как ты могла такое подумать?! Они как будто вообще перестали существовать. Реально!
Жюли вздохнула, взяла Жан-Жака под руку и потянула его вперед, к кафе у плотины, где они могли выпить колы и съесть по сосиске в тесте.
* * *
– Но ведь ты целовался с кем-то до меня? – спросила Жюли в другой раз. Эта тема всё-таки не давала ей покоя.
Жан-Жак посмотрел укоризненно:
– Ну вот чего ты опять?
– Мне интересно!
Жан-Жак задумался.
– Говори правду! – велела Жюли.
– Целовался. Прошлым летом, в лагере. Но ты не думай! – поспешно добавил он. – Это было так, просто, чтобы попробовать…
Жюли кивнула: ну конечно, она так и знала! Чего еще ждать от такого легкомысленного человека, как Жан-Жак!
– Да ладно, не оправдывайся! Что теперь поделать. Было – так было. А порнуху ты когда-нибудь смотрел?
Жан-Жак густо залился краской.
– Да что с тобой сегодня? – с досадой спросил он.
– Нет, отвечай!
– Ну, смотрел.
– Я так и знала! – покачала головой Жюли. – Ну и как? Понравилось, наверное?
Жан-Жак пожал плечами. Что тут скажешь?
– Порнуха есть порнуха. Все смотрели, и я смотрел. Сначала вроде бы круто. А потом хочется в душ сходить, отмыться…
Жюли кивнула: да-да, так все говорят. Впрочем, она чувствовала: Жан-Жак не врет.
– После этого тебе со мной, наверное, скучно? – нарочито небрежно спросила она.
