Книга Фредди. Жизнь, полная риска - Дитлоф Райхе

Я бросился к письменному столу. Когда Софи приходит, я всегда ее встречаю здесь.

На сей раз первым вошел в кабинет Грегор. Посмотрел на меня и расплылся в улыбке.

Опять забыл! Моя лысина! Теперь и Грегор еще будет смеяться надо мной! Ну сколько можно?!

И тут вбежала Софи:

— Фредди!

Я встал на задние лапы и помахал ей. Интересно, как она отреагирует на мою лысину?

Софи подошла к столу:

— Вот, Фредди! Смотри, что я тебе принесла! — Она открыла пакетик и достала оттуда мое традиционное угощение. Потом внимательно посмотрела на меня. — Да, наверное, подойдет.

Я удивился. Что она имеет в виду?

— У меня еще для тебя кое-что есть, — сказала Софи и достала из сумочки свой подарок.

Маленький бумажный шлем.

Она сделала его из тончайшей мягкой тканной бумаги, и, когда она водрузила его мне на макушку, я даже не почувствовал его, такой он был легкий.

— Ну что? Годится, Фредди?

Я кивнул.

Потом мы все собрались в гостиной.

Мастер Джон сообщил нам, что собирается сменить замок на дверях и сделать специальный «кошачий лаз».

— Чтобы наш Уильям мог иногда выходить на прогулку, — объяснил он.

«Не трудно догадаться, куда он отправится гулять!» — подумал я.

— Да, Грегор, давно хотел тебя спросить, — сказал мастер Джон. — А что это за мелодия, которую ты тогда играл, когда мы выманивали доктора Дитриха? Какая-то очень знакомая музыка.

— Это из одного старого вестерна. Мелодия, которой мексиканцы нагоняли ужас на своих врагов из Техаса. Считалось, что услышавший эту мелодию проиграет сражение.

— Да, верно. Теперь вспомнил. А ты не мог нам ее как-нибудь сыграть еще раз?

— Запросто. Хоть сейчас. Труба у меня в машине.

Когда он начал играть, мне сделалось так худо, что я чуть не умер. Каждый звук напоминал мне о том страшном дне…

Я рассказал потом об этом мастеру Джону.

— Прости меня, дружок! — искренне извинился он. — Я не подумал. Извини, правда. Это было глупо с моей стороны.

Мне действительно было страшно вспоминать обо всем этом. Но еще страшнее было представить себе, что это воспоминание никогда не оставит меня. Что оно будет все время возвращаться. Что я буду лежать у себя в гнезде и говорить себе: «Забудь, забудь, забудь», а оно будет наваливаться на меня тяжелым камнем и давить, давить, давить…

Мастер Джон задумчиво смотрел на меня.

— Знаешь что, — сказал он после некоторой паузы, — а почему бы тебе не написать обо все этом?

Я содрогнулся от ужаса.

— Написать о том, как я лежал распластанный на операционном столе? — быстро напечатал я на компьютере.

Он кивнул.

— Понимаешь, Фредди, я думаю, что это стоит сделать. Пока вся эта история сидит у тебя внутри, она будет мучить тебя. Ты будешь все время вспоминать о ней.

— А разве когда я буду писать, я не буду мучиться воспоминаниями?

— Нет. Ты просто будешь писать. И тогда поймешь, что все это только история. История, которая уже закончилась. Прошла, понимаешь?

Я кивнул.

И последовал совету мастера Джона.

Я записал все, что пережил в лаборатории доктора Дитриха. Не могу сказать, что мне это доставило большое удовольствие. Но одно могу сказать наверняка — страх отступил. Моя история превратилась в текст.

Мастер Джон даже считал, что мы вполне можем опубликовать его. Только так, чтобы никто не догадался, что ее написал настоящий золотой хомяк.

Ведь как доктор Дитрих догадался, что это именно я написал тот первый роман?

Не скажу.

Не хватало еще, чтобы объявился какой-нибудь новый доктор.

Меньше всего мне хочется, чтобы в очередной раз мне пришлось писать:

Все началось той ночью…