Книга Отпущение грехов - Марина Серова

Тот потер пальцами аккуратно выбритый подбородок и ответил:

– Ничего хорошего. Но, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается…

– Кто хорошо кончает, тот кончает минимум пять раз, – пробормотал Курилов и только смущенно улыбнулся под моим строгим взглядом.

* * *

– Ты, Паша, тоже мало изменился. Все так же строишь из себя рыцаря без страха и упрека. Хотя, может, оно и верно: положение обязывает.

– Какое еще положение? – уточнила я.

– А он что, не сказал тебе, кто он такой?

– Да нет… только ты мне говорил, что он учился вместе с тобой в спецзаведении при управлении внешней разведки. А кто он такой?

– Не знаю, кто он сейчас, но года два назад он был сотрудником питерского ФСБ. Да и сейчас, вероятно, живет в Питере, хотя я не знаю, по-прежнему ли он работает в органах госбезопасности, – серьезно проговорил Курилов.

Мы сидели в отдельной кабинке ресторана «Вега». Втроем. Чехов только что куда-то вышел, а мы с Костей воспользовались свободной минутой, чтобы поговорить о Павле Николаевиче.

Откровенно говоря, это я пригласила его отобедать с нами. Тем более, что Константин был явно не против. Благо по его глазам было видно, что относится он к своему старому товарищу по высшей школе ГРУ неплохо и определенно рад его видеть.

– Теперь что касается Клинского и Ольховика, – проговорила я. – Совершенно очевидно, что у них общие дела. Почти так же очевидно, что они, эти дела, имеют прямое отношение к чертовщине, творящейся в Заречном. То есть я предполагаю, что…

– Что Клинский и Ольховик промышляют наркоторговлей.

Я осеклась и посмотрела на Константина, произнесшего эту короткую, четкую фразу. Его лицо было сумрачно и неподвижно, глаза, обычно веселые и светлые, теперь смотрели холодно и серьезно.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду то, что вся эта чертовщина, творящаяся в Заречном, может быть объяснена только одним способом – а именно…

– А именно попаданием в окружающую среду огромного количества какого-то сильнодействующего синтетического наркотика, так? – тихо произнесла я.

Он кивнул.

– У меня такое же мнение. Но каким образом все это…

– Кладбище, – тихо сказал он.

– Кладбище?

– Вот именно. Все идет от него. Вся эта жуть с массовыми самоубийствами началась после того, как половодье размыло кладбище.

– То есть…

– То есть я хочу сказать, что партия наркотика зачем-то была спрятана на кладбище. Возможно, даже в гроб и похоронена под видом покойника. А половодье размыло могилу, добралось до наркотика – черт бы побрал того, кто его так негерметично спрятал! – и началось вот это все.

– Что же это за наркотик?

– А об этом надо спросить у профессора Клинского.

Я задумалась.

– Может, нам стоит привлечь к этому делу Чехова? – наконец произнес Курилов. – Все-таки у человека такой опыт и такие связи. Не сомневаюсь, что его люди и люди из местного управления ФСБ – с его подачи, ведь приехал-то он именно к ним! – перевернут вверх дном весь город и достанут-таки этого Клинского и его лабораторию.

– Ты думаешь?

– Почему бы и нет? По крайней мере, хуже не будет. Тем более, что я его довольно хорошо знаю, так что не получится, что мы доверяемся первому встречному.

В этот момент подошел Павел Николаевич.

– Если не ошибаюсь, – мягко улыбнувшись, проговорил он, – если не ошибаюсь, тут было упомянуто мое имя?

– Не ошибаешься, – сказал Курилов и посмотрел на меня. Я кивнула. – Вот что мы хотели тебе сказать, Паша. Люди, которые только что едва не разделали под орех Евгению Максимовну, принадлежат к своре некоего Ольховика. Я с ним сильно повздорил в прошлом году.

– Ольховика? – подняв брови, переспросил тот. – Да, мне известна эта фамилия.

– Откуда?

– Ну, я же не первый раз в этом городе. Проводим совместные операции с региональными управлениями ФСБ. А Ольховик тут не самый малоизвестный человек.

– Это точно, – сказала я.

– И что же Ольховик?

– Дело в том, что этот замечательный человек решил расширить сферу своей деятельности. У нас есть некоторые основания думать, что Ольховик вышел на какого-то то ли питерского, то ли московского авторитета с внушительным погонялом Ариец.

– Как? – переспросил Павел Николаевич. – Арийца? Забавное прозвище. И чем я мог бы быть вам полезен?..

Глава 11 Котельная поселка Заречный

Я вернулась домой около пяти вечера. Уже темнело. Вернулась я на отремонтированной машине – Павел Николаевич сдержал свое слово. Более того, мне не только отремонтировали ее, но и перекрасили в темно-вишневый цвет, потому что прежнее покрытие безнадежно испортилось.

Павел Николаевич оказался безукоризнен во всем: каким-то невероятным образом он угадал, в какой именно цвет я давно собиралась перекрасить свой «Фольксваген».

Я пыталась отдать ему деньги, но он заявил, что если я сделаю это, то он наймет людей, которые разобьют мою машину, а потом подарит новую.

По-моему, примерно в таком же духе в свое время высказывался граф Монте-Кристо.

– Что, в ФСБ повысили зарплату? – улыбнулась я.

– Ведь все время жалуетесь, что денег мало платят, – ввернул Курилов, который одновременно разговаривал с каким-то сомнительным автодилером о покупке «Мерседеса» – того самого, по взаимозачету за десять процентов стоимости.

Чехов только загадочно улыбнулся…

…Первое, что я увидела, войдя в квартиру, был Докукин – трезвый и мрачный. Он сидел на самом краю дивана на смятом пледе, сжимая голову обеими руками, и тихонько раскачивался взад-вперед. Вокруг него бегали тетя Мила и только что вернувшаяся с работы Олимпиада Кирилловна.

– Во всем виноват Чубайс! – агрессивно восклицала последняя, потрясая пакетом с молоком, который она принесла своему племяннику для опохмелки. – До чего народ довели… паразиты!

Я покачала головой и вознамерилась уж было проскользнуть в свою комнату, как тетя Мила позвала меня:

– Женя… тут Коле нужно чего-нибудь от головы… а ни у меня, ни у Олимпиады Кирилловны что-то не оказалось. Тут такое…

– Да ну? – отозвалась я. – Че, совсем ничего, что ли? Даже какого нибудь пенталгина?

Тетя только развела руками:

– Да не в этом дело. Только что передали в сводке новостей, что сегодня было совершено нападение на институт, где работает Коля. Убиты двое охранников и лаборантка.

– Вот это номер! – вырвалось у меня. – А зачем… причины нападения?