Книга Отпущение грехов - Марина Серова

– Сказали, что еще не выяснено. Коля как услышал, ему аж дурно стало. То есть… еще хуже, чем было, хотя я думала, что дальше некуда.

– В смысле, мне нужно сходить в аптеку? – проговорила я, ощупывая все еще ноющую шею в том месте, где к ней приложился толстый ублюдок из команды Ольхи.

– Да, если ты не очень…

– Ну хорошо, – проговорила я и стала надевать обувь, размышляя об очередном преступлении, наверняка совершенном бандитами Ольховика…

* * *

Аптека находилась в нескольких кварталах от дома, и потому путь туда и обратно плюс две минуты в магазине занял примерно минут пятнадцать. Машину я брать не стала – в этом случае нужно было бы делать большой крюк.

Но, как оказалось, мой успешный визит в аптеку еще не означал, что Докукин получит вожделенное лекарство, призванное спасти его от дикой головной боли.

…Первая, кого я встретила на подходах к подъезду, оказалась Олимпиада Кирилловна. Она стояла на ступеньке и воинственно потрясала руками, а из уст ее лились выражения, чья шикарность раздвинула передо мной границы великого и могучего русского нелитературного языка.

Такой экспрессии я не ожидала даже от моей экспансивной и воинственной соседки, помешанной на внутриподъездных разборках и политике.

– Что случилось, Олимпиада Кирилловна? – не без тревоги спросила я.

– Да эти замудонцы, Чубайс их задери, счерномырдили Кольку, луди их в конский корень!

– Какие замудонцы?

– Да такие… на белой этой… иномарке!

– Чер-рт!! – вырвалось у меня. – Давно?

– Да только что за во-он угол завернули, лысые педрилы! Только ты ушла, в дверь звонок! Я-то думала, это ты зачем-то там вернулась, а это гориллы энти блядские, шлеп их мать перетудыт! Кольку хвать – и след простыл! И еще про тебя спрашивали… волки позорные! Я сказала, что тебя нет и не будет.

Больше я слушать не стала, а буквально прыгнула в стоявшую тут же у подъезда машину.

Догнать! Выследить! Быть может, это станет ключевым моментом в той сложной игре, что затеяли вокруг нас Ольховик и профессор Клинский. Ведь, судя по всему, бандиты действуют в авральной ситуации жесткого цейтнота, если среди бела дня – ну пусть с легким уклоном в сумерки – похищают человека, да еще из чужой квартиры.

Если даже и не учитывать кровавого инцидента в медицинском университете, который тоже скорее всего был инициирован и осуществлен ребятами Ольховика.

Выруливая со двора, я позвонила Курилову:

– Костя, Докукина умыкнули, как кавказскую пленницу. Следую за ними. Я так думаю, они едут в Заречный.

– Вот это номер! – раздался возбужденный голос Курилова. – А мне только что подогнали новый «мерс». Надо посмотреть, каков он в деле. Надеюсь, менты не будут на меня в претензии за превышение скорости!

– Ты что, собрался…

– Конечно, еду в Заречный! Надо же устроить прощальные пляски с зареченскими чертями, песиками, сторожами с водокачки и прочей нечистью, тем более что завтра поздно вечером я уезжаю из города по новому заказу.

– Ладно! – Больше я не могла говорить, потому что следовало сосредоточиться всецело на погоне.

Белая машина была прекрасно видна примерно в ста пятидесяти метрах от меня. Я мысленно возблагодарила бога, что профессор Клинский избрал такой благодарный цвет, как белый, потому что, будь автомобиль, скажем, черным или синим, слежка значительно затруднилась бы.

…Интересно, а что было бы, не пойди я в аптеку? Если бы не докукинская хвороба, визит ольховиковских ребят застал бы меня лежащей на кровати. Убивай – не хочу!

Убивать-то меня, быть может, и не стали бы, но уж наверняка я попала бы в чреватую осложнениями – особенно осложнениями здоровья – ситуацию.

Впрочем, те, за кем я сейчас следовала, могли поступить предельно просто и сейчас: завернули бы в какой-нибудь проулок, покатались бы там по кварталам, а потом вызвали вторую машину (если она не болтается где-нибудь поблизости) и зажали меня в какой-нибудь арке. Вышла бы молодецкая кодла человечков в десять, против которых никаких аргументов у меня не нашлось бы – только факты, опубликованные бы на следующий день в газетах и пущенные в телевизионных криминальных хрониках: «Во дворе дома номер шестьсот шестьдесят шесть обнаружен труп молодой женщины неопределенного возраста, неопределенной национальности и даже неопределенного пола. Единственное, что удалось установить, – это то, что смерть была насильственной, поскольку следственный эксперимент позволяет утверждать, что она не могла сама выпустить в себя восемнадцать пуль и еще две контрольные в голову…»

Впрочем, теперь не до шуток. Это только Константин Курилов может балагурить и паясничать в экстремальной ситуации, я же полагаю, что это лишь никчемная бравада: всему свое время.

…Но, по всей видимости, похитители Докукина не замечали «хвоста». Возможно, просто не понимали, что за ними едет та самая машина, что сегодня днем так удачно была атакована крепкими ребятами под водительством милого белокурого хлопца. Все-таки в автосервисе подновили мой «Фольксваген» изрядно, да и цвет теперь стал другим.

Конечно, существует такая неприятная деталь, как передний номер, но в связи со слякотью он был целомудренно задернут плотной завесой подсыхающей грязи.

Хотя модель «Фольксваген» – «жук» довольно редка даже для Москвы, не говоря уж о Тарасове. Возможно, бандиты просто не ожидали преследования и потому утратили бдительность.

Так что, по всей видимости, я могла следовать за ними, не опасаясь быть узнанной, почти до самого Заречного. А там, в безлюдной местности, где иномарка была ненамного более частым явлением, чем сошествие на землю святого духа, – там все будет куда сложнее.

…Похитители Докукина! Как все-таки комично звучит это словосочетание, несмотря на сложившуюся отнюдь не смешную ситуацию, лихорадочно отметил мозг, и мои губы искривились тонкой, с легким оттенком презрения, мимолетной усмешкой. Это только Коля Докукин мог быть похищенным второй раз за два дня.

Это, как говорится, полный бамбарбиа кергуду – как говаривал Балбес, один из незабвенных сторожей кавказской пленницы…

* * *

По мере того как расстояние до Заречного таяло, вокруг таял и дневной свет – весенняя ночь опускалась стремительно, как сбитый «Ил-62».

И потому, когда мы проехали мимо КП ГИБДД (от него до Заречного было примерно четыре километра) и свернули к Волге по разбитой дороге на поселок, к этому времени почти совершенно стемнело.

Более того, чтобы не быть замеченной, мне пришлось выключить фары и габаритные огни и на свой страх и риск ехать в полной темноте.

Если бы дорога до Заречного была мало-мальски сносной, я еще могла бы избежать неприятной тряски и попадания в чудовищные выбоины и колдобины, но так как все это оставалось лишь несбыточной мечтой, то два раза я стукнулась головой о потолок, после того как меня подкидывало чуть ли не на метр, однажды прикусила себе язык и уж наверняка разделала под орех все днище моей многострадальной машины, которая только сегодня прошла через такое горнило испытаний.