Книга Отпущение грехов - Марина Серова

Я рухнула на асфальт, перед глазами полыхнула слепящая белая пелена, и в ту же секунду я почувствовала непереносимую, раздирающую боль в левом боку – вероятно, это «каратист» дождался-таки выигрышной для себя ситуации и пнул меня ногой. Потом еще и еще.

– Да хватит, убьете еще, – где-то там, неизмеримо далеко, прозвучал ленивый голос белобрысого, и грубые руки легко оторвали меня от земли и поволокли.

Будоражащий визг и скрежет тормозов ворвался откуда-то извне, из другого мира – словно в этом мире были только эти четверо, их покалеченная машина и я… наедине со своей болью и с холодной, расчетливой ненавистью белобрысого.

И тут – еще кто-то… Вероятно, после удара толстого мне уже не могло прийти в голову, что мы находимся среди бела дня едва ли не в центре миллионного города. Что кто-то может прийти мне на помощь.

– Э, ты че, мужик!! – вдруг разодрал воздух пронзительный, почти женский вопль едва не угробившего меня толстяка. – Ты… э-э-э…

Голос оборвался беспомощным рваным хрипом… зазвенело разбитое стекло, и, с трудом оторвав голову от асфальта, я увидела, что здоровенный парень, с таким упоением, едва ли не вожделением бивший меня ногами, с силой брошен о лобовое стекло моего «Фольксвагена» и теперь корчится в ощетинившемся осколками проеме, обагряя капот собственной кровью.

Кто-то заботливо поднял меня и поставил на ноги.

– Как вы?

Я медленно подняла глаза, еще затуманенные дурнотной пеленой боли.

Передо мной стоял невысокий светловолосый мужчина лет около тридцати – тридцати трех. Он был некрасив, но в то же время на всем его облике лежала такая печать благородной мужественности, что он дал бы сто очков вперед иному красавцу. Я не люблю выражаться застывшими штампами, тем более вышедшими из салонных романов прошлых лет, но на этот раз подобная характеристика вполне соответствовала истине.

…Или неожиданность и такая своевременность появления этого человека на арене несчастливых для меня событий затуманили мозг?

Спокойные серые глаза окинули меня сочувственным взглядом, и их обладатель произнес:

– Простите, кажется, мы немного попортили вашу машину… но это не беда. Так как вы себя чувствуете?

– Спасибо, уже лучше, – пробормотала я и осторожно, словно мне еще могли угрожать, оглянулась.

Белобрысый лежал на земле лицом вниз с заломленными за спину руками. Туша толстяка неподвижно валялась у бордюра, и из-под нее выбегал тоненький темный ручеек. Кровь.

Парень с поврежденной мною ногой продолжал стонать и корчиться на асфальте, схватившись обеими руками за колено.

– Рыцарь на белом коне, – произнесла я и постаралась улыбнуться. Но улыбка вышла резиновой и нелепой. – Это… как все вышло?

– Разрешите, я подвезу вас до дома или до места, куда вы направлялись, – проговорил он. – Ваша машина повреждена, ее нужно ремонтировать. Не волнуйтесь, мои люди отгонят ее до ближайшего пункта автосервиса. Прошу вас. – И он указал на открытую заднюю дверцу простой черной «Волги». Потом улыбнулся улыбкой, от которой меня невольно бросило в дрожь, и добавил: – Если, конечно, вы не хотите сказать несколько слов этим господам.

– Да, очень хочу, – сказала я уже своим обычным голосом и, подойдя к лежащему под дулами пистолетов двух парней в довольно невзрачных серых костюмчиках белобрысому, присела возле него на корточки и тихо спросила:

– Что приказал вам Ольховик?

– Да пошла ты… – Он оторвал голову от асфальта и нагло ухмыльнулся разбитыми губами, демонстрируя разбитые очки, болтающиеся на переносице, как кусок гнутой проволоки. – Какая тебе разница… можно сказать, что тебе повезло… пока повезло. А вот этим товарищам, что на нас накинулись, как мавры на Роланда… им крупно не повезло.

– Ты что-то сказал, ублюдок? – вежливо проговорил главный, подходя к белокурому.

– Отпустил бы ты нас, мужик, пока не нажил геморроя в комплекте с циррозом печени и опущением почек…

Тот только передернул плечами:

– Ты хоть знаешь, сявка, на кого поднял голос? Нет? Так и помалкивай… целее будешь. Хотя таких, как ты и твои подельники, которые вчетвером бьют одну женщину… таких надо сразу в расход пускать. Твои родители допустили крупную ошибку, когда лет этак двадцать пять назад не использовали контрацептивные средства.

– Они и сами так думают, – с хриплым смехом ответил тот.

Я резко встала и, глядя прямо в лицо главному, произнесла:

– Спасибо вам… не знаю, как вас по имени-отчеству, но очень хотела бы узнать.

– Павел Николаевич.

– Благодарю вас, Павел Николаевич. Даже не знаю, что бы со мной было, если бы не вы.

– Пустяки, – отмахнулся тот. – Любой мужчина на моем месте поступил бы так же. Я имею в виду – настоящий мужчина, а не эти злокачественные помеси слона и Моськи. Так как.. подвезти вас?

– Я не знаю… а машина? – Я беспомощно развела руками. – Как же я ее…

– Я же сказал вам, что за машину можете не беспокоиться. Мои люди перегонят ее в ближайший автоцентр, и через два часа она будет как новенькая. Так что садитесь в мою машину, подвезу. Куда вас.

– В ресторан «Вега», Павел Николаевич.

* * *

Через пять минут мы были у «Веги».

У входа стоял Курилов, который в полном соответствии со своей фамилией курил толстую коричневую сигару и время от времени озирался по сторонам.

Павел Николаевич помог мне выйти из машины. Курилов подскочил к нам, и тут я едва ли не в первый раз за все время нашего знакомства увидела, как его красивые брови недоуменно ползут вверх, а в глазах медленно накипает горячая, слепая ярость.

Понял. Все понял.

– Женька… что с тобой?

– Да так, наткнулась на любителей безопасной езды. Эдакий бродячий КП, – отозвалась я. – Хорошо еще, что Павел Николаевич помог, а то не миновать мне теплого котла в аду. Или, что еще хуже, прямо здесь.

– Павел Николаевич? – проговорил он и взглянул на моего спасителя. – Погоди… Чехов?

– При чем тут Чехов? – холодно произнесла я. – Ты еще Льва Толстого вспомни. Там был, кстати, один такой… толстый.

– Вы не так поняли, – мягко улыбаясь, проговорил Павел Николаевич. – Дело в том, что моя фамилия действительно Чехов.

– Так ты ж давно умер от алкоголизма, – сказал Курилов. – Это какими судьбами?

– Ты, Курилов, в своем репертуаре, – строго сказал Чехов. – Какой в школе был, такой и сейчас.

– Так вы что… одноклассники? – спросила я.

– Да, он не про ту школу, – сказал Константин, пожимая Павлу Николаевичу руку. – Он имеет в виду высшую школу ГРУ. Так что там случилось с Женькой… с Евгенией Максимовной, Паша?