Книга Пошел купаться Уверлей - Сергей Александрович Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В вашей фирме получки большие?
— Большие, — шепотом же ответил Фризе. — Но работа опасная. А телохранителя я уволю. Как только в Москву вернусь.
— Чем же вам не потрафил?
— Бестолочь.
— Я один сбежал? — спросил он у Тосико, когда они зашли в свое купе.
— Один. Ваш «сурок» поехал обратно.
«Надо же, она и про “сурка” знает!» — восхитился Фризе. Он с интересом посмотрел на красивый полиэтиленовый пакет, куда девушка высыпала содержимое его кейса — пистолет в кобуре, бритву, большое, телячьей кожи портмоне с деньгами, зубную щетку, пару рубашек.
— Не жалко кейс?
— Жалко. Да ладно, в Питере куплю новый, — он притянул девушку к себе и осторожно поцеловал в обе щеки. Потом в губы.
— Спасибо тебе, Цыпадрипа.
Остаток ночи превратился для Фризе в одно мгновение — сладко вытянувшись на свежей постели, он успел подумать о том, что его бедолага-сопровождающий обнаружит пропажу подопечного только на Ленинградском вокзале. Пока свяжется с Питером…
Разбудил громкий стук в дверь.
— Подъем, господа. Через пятнадцать минут прибываем, — бодро призывала проводница.
Фризе открыл глаза. Его спутница, уже полностью одетая, благоухающая неизвестными ему духами, смотрела на Владимира улыбаясь:
— Заказать вам кофе?
— Ненавижу растворимый. Потерплю до гостиницы.
— Где ты остановишься?
Владимир помедлил с ответом. В его положении осторожность — как воздух. Но не мог он соврать женщине, которая без раздумий доверилась ему.
— В «Астории».
— Как жаль, что не в «Прибалтийской»!
— Питер — город маленький. Если не возражаешь, я тебя найду.
— Вечером, да?
Ночью в ресторане, когда он обдумывал, как отрываться от «хвоста», Фризе решил, что по прибытии в Питер пойдет по платформе в сторону, противоположную вокзалу. Всегда находятся пассажиры, особенно с электричек, которые идут таким путем. Кому-то здесь ближе к дому, кому-то к работе. Но после того, как с помощью Тосико Фризе так удачно послал соглядатая назад в Москву, он почувствовал себя свободным.
На всякий случай, сделав несколько пересадок в метро, он вышел на станции «Гостиный двор» и отправился на Исаакиевскую площадь. К «Астории».
Свернув с Невского, он сначала шел переулками, потом набережной канала Грибоедова, удивляясь грязи на тротуарах, запущенности старинных, обветшавших, как бомжи, зданий.
За эти двадцать минут неторопливой прогулки чувство свободы и защищенности потихоньку улетучилось: неизвестные «доброжелатели», потеряв его в Бологом, догадаются обзвонить гостиницы и выяснить, в какой из них остановился господин Фризе из Москвы. И времени на поиски они потратят не слишком много. А снимать частную квартиру он не хотел. Не мог себя перебороть. Брезговал.
«Значит, полезнее для нервной системы остановиться в “Астории”, — подумал Владимир, — по паспорту, который вручил мне Хиндеман. И почему вчера это казалось мне опасным? Главное, не забыть, в каком кармане документы Фризе, а в каком — Зандермана».
Он машинально сунул руку в правый карман и нащупал в нем листок бумаги. Это была сложенная вдвое крошечная страничка из блокнота. И пахла она духами Тосико. Фризе развернул листок. Вычурными готическими буквами на нем было написано:
То видели, то не видели,
Узнав, кто я,
Полюбили ли вы?
Что же так невнимателен
Был сегодня ваш грустный взгляд?[4]
Трогательная японская танка настроила его на минорный лад. Владимир подумал о том, что сделала для него эта незнакомая красавица, и рассердился: «Болван! Не смог найти словечко потеплее для благодарности! Оставил все на вечер. А встретимся ли вечером? Встретимся. Если по своему паспорту я поселюсь в “Прибалтийской”. Под боком Тосико».
Эта мысль так обрадовала его, что даже потерявшие надежду на ремонт питерские дворцы перестали казаться ему чересчур убогими.
К подъезду «Астории» один за другим подъехали три таксомотора. Ватага крупных молодых мужчин, брюхастых и развязных, с трудом выбралась из них, перекидываясь шуточками и громко радуясь, что путешествие закончено. Говорили они по-немецки и, наверное, прилетели в Питер на самолете. Фризе было хорошо знакомо чувство облегчения и радости после того, как полет закончен.
Он не любил летать.
Немцы расплатились, подхватили свои громоздкие сумки и, продолжая веселый треп, исчезли в подъезде.
«Пока они там оформляются, я успею сгонять в “Прибалтийскую”», — решил Владимир.
Он сел в освободившееся такси.
— Куда ехать? — не очень дружелюбно поинтересовался шофер.
— В «Прибалтийскую».
— Пятьдесят.
Обычно Фризе не прощал хамства. Если уж не срезал зарвавшегося водилу острым словцом — а это у него всегда получалось эффектно и доходчиво, — то уж, по крайней мере, интересовался, не сломался ли счетчик. Но сумма, названная водителем, по московским меркам выглядела смешной. В столице без ста тысяч нельзя было доехать от Большого театра до «Метрополя».
Встреча в лесу
Извилистая тропинка среди высоких сосен то подходила совсем близко к обрыву, под которым текла река Оредеж, то, будто убоявшись высоты, пряталась в глубине леса. А потом, набравшись мужества, снова нависала над кручей.
Этот берег местные жители называли Красным. В десятиметровом разломе красного песчаника, нависшем над рекой, гнездились береговые ласточки. Это было единственное место в округе, которое — по мнению Корнилова — представляло интерес для спелеологов. Здесь могли быть пещеры.
Он медленно шел по мягкой тропе, время от времени спускаясь по осыпям к воде. Внимательно разглядывая берег, удивляясь, что люди до сих пор не разорили его, не срыли бульдозерами для того, чтобы засыпать песком какое-нибудь не менее прекрасное болото.
Никаких намеков на пещеры, только ласточкины гнезда.
Выбираться наверх было нелегко — песок уплывал из-под ног, корни, за которые Корнилов хватался, то и дело обрывались. Он с досадой подумал о том, что отяжелел за последние годы. Слава богу, еще не нажил себе одышку!
Какая-то птица с шумом сорвалась с сосны рядом с ним. И тут же он услышал недовольный голос:
— Леший бы тебя побрал, мужик! Не мог на полчаса дольше поспать!
Из кустов вышел пожилой плотный мужчина с длинным удилищем в руке, зеленая офицерская рубашка расстегнута, через плечо брезентовая сумка.
— Вы еще удить не начали, а уже ругаетесь! — миролюбиво сказал генерал.
— Будешь ругаться! Все лето искал совку-сплюшку, голос хочу записать. Сегодня наконец повезло — а тут вы на прогулку выкатились. — Только сейчас Корнилов заметил, что на конце удилища прикреплен маленький микрофон. И от него вьется провод.
— Так вы голоса птиц записываете? Извините, что вспугнул певичку. Да ведь, наверное, прилетит еще?
— Прилетит, как же! — мужчина насупился и стал
