Книга Украденное воскресенье - Наталья Александрова

Увидев, что я открыла глаза, Кемаль обернулся и сказал что‑тона своем гортанном языке. Тут же в поле моего зрения появился его напарник‑переводчик.

— А‑а, пришла в себя! С возвращением, таксказать.

— Куда опять вы меня притащили? Чего еще надо?

— Нам надо, чтобы ты отдала чужую вещь. Брать чужиевещи нехорошо, это грех.

— Аллах не велит, да?

Его смуглое лицо пошло пятнами, я подумала, что он меня тутже зарежет.

— Не смей произносить святое имя своим нечистым ртом!

— Ладно, вашего Аллаха я не хотела обидеть, вы мне лучшескажите, что надо.

— Ты была у одной достойной женщины, — высокопарноначал он.

— Это Валентина — достойная женщина? Я вас умоляю!

— Не будем отвлекаться. И ты у нее взяла очень важнуювещь, которая нам очень нужна.

Ну так и есть. Им всем нужен дурацкий паучок. Дряннаяброшка. Это из‑за нее весь сыр‑бор. Что же там такое драгоценное?Только не уверяйте меня, что камень настоящий, настолько‑то я в этомразбираюсь. Но надо было что‑то отвечать моему восточному «другу». Я держаласьтак хорошо не потому, что совершенно не боялась, напротив, я очень боялась. Номеня преследовала какая‑то странная нереальность происходящего. Все былокак будто в кино, в боевике, причем не очень хорошем. Может быть, я просто немогла перестроиться со своей нормальной установившейся жизни на этот кошмар?

— Так вам нужна эта зеленая брошечка? Я случайно еевзяла, я не хотела, юбку заколола. Я и не думала, что она кому‑то нужна.

— Ну? — с напряженным вниманием склонился он комне. — И где теперь эта брошка?

— А черт ее знает, — ответила я совершенноискренне.

На него эти слова произвели очень скверное впечатление. Онтак помрачнел, как будто получил нагоняй от своего муллы или кто там у них.

— Я был о тебе лучшего мнения. Я думал, что ты нампоможешь и сама все расскажешь. А так придется Кемалю вынимать из тебя правдупонемногу.

Он обернулся к Кемалю и, судя по всему, перевел ему нашразговор. Кемаль снова улыбнулся открытой детской улыбкой и вышел из комнаты.

— За инструментами пошел, — пояснил тот, кто зналпо‑русски.

До меня наконец дошло, что все это не сон и не кино, и сталотак страшно, что я чуть опять не потеряла сознание.

* * *

На одной из тихих маленьких улочек в центре Петербургастояла темная элегантная машина с дипломатическими номерами. Мимо по тротуарушел худощавый, невысокий мужчина, которого со спины можно было принять заподростка. Когда он поравнялся с машиной, задняя дверца приоткрылась, иневысокий прохожий скользнул на сиденье. Рядом с ним сидел элегантныйпредставительный джентльмен в безукоризненно сшитом костюме. Он приветствовалвновь прибывшего с изумительным оксфордским выговором.

— Здравствуйте, Чарлз. Мне удалось установить, что вашилюди сейчас здесь. Они занимают квартиру в первом этаже на Ковенском переулке.Квартира небольшая, переделана из бывшей дворницкой, чем и удобна: имеет двавыхода — во двор и прямо в подворотню. Агенты наружного наблюдения сообщили,что в данный момент они находятся там. Я знаю, что для вас здесь замешан личныйинтерес, но еще раз хочу вам напомнить, что вы не должны в случае провалабросить какую‑либо тень на наше государство и на наше дипломатическоеведомство в частности.

Сэр, эти напоминания излишни. Вы знаете, что от взрыва,организованного этими террористами в 86 году, погибла моя жена, с тех пор поиских стал делом моей жизни. Я понимаю, что арестовать их и заставить предстатьперед судом мы не сможем и ликвидация остается единственным способом прекратитьих преступления, но что такой способ борьбы с терроризмом незаконен и вы недолжны быть к нему причастны. Я постараюсь представить это как внутреннююразборку между разными фракциями «Черного понедельника». А теперь я хочупоблагодарить вас за информацию и приступить к делу.

Дверца машины распахнулась, и худощавый мужчина исчез, какбудто его никогда и не было.

* * *

Кемаль в соседней комнате что‑то переставлял, звенелкакими‑то предметами. Потом он громко спросил что‑то, его напарникответил недовольно и пошел к нему. Из соседней комнаты доносились тихийразговор, неясные звуки — скрип, шорох, позвякивание. Я представила себе, какони готовят орудия пыток, и мне стало совсем худо. Что делать? Кричать? Но вэтой комнате даже нет окна, а потом они просто заткнут мне рот. Самое ужасноезаключалось в том, что при всем желании я не могла ничего им сказать. Я самахотела бы знать, где потеряла эту несчастную брошку, но совершенно этого непомнила. Может, попробовать вспомнить? Но не в этих условиях. Единственное, чтоприходило мне в голову, — это квартира Кирилла, но, судя по учиненному тамразгрому, мои противники там все так тщательно обыскали, и других мыслей уменя, хоть убей, не было… «Хоть убей» — к моему ужасу из образного выраженияэто становилось реальной угрозой.

В соседней комнате между тем происходило что‑тонепонятное: кто‑то тихо вскрикнул, затем послышался звук падающего тела.Затем кто‑то, кажется Кемаль, длинно выругался на своем гортанном языке,ему ответил другой, абсолютно незнакомый голос, раздался стон и снова звукпадающего тела. Потом что‑то передвигали, затем мне показалось, чтохлопнула форточка, и все стихло. Я ожидала появления своих тюремщиков пятьминут, десять, двадцать — их не было. Сначала я ждала их со страхом, потомнеизвестность начала угнетать меня больше, чем страх.

* * *

Кемаль позвал Ису в соседнюю комнату вовсе не потому, чтоему потребовалась помощь в подготовке орудий пыток, а потому, что он сварилкрепчайший кофе, который они и выпили, пока их жертва, запуганная идеморализованная, ждала начала мучений. Опытные в таких делах, Иса и Кемальзнали, чем дольше жертва ожидает пыток, тем сильнее они действуют, тем легчепотом добиться нужного результата. Кемаль был мастером не только по частиубийств и пыток, кофе он тоже варил превосходно. Увлекшись божественнымнапитком и разговором, напарники на какое‑то время утратили бдительностьи не обратили внимания на то, как у них за спиной чуть слышно скрипнуло окно.

* * *

Карьера Чарлза Шимански началась в цирке, где он выступал всемейном акробатическом номере. Ловкость, гибкость и великолепная растяжка былиу него, можно сказать, в крови. Гибкий мальчик подавал большие надежды, нооднажды, когда их цирк переезжал на новое место гастролей, рано утром на шоссе,неподалеку от Финикса, штат Аризона, его отец не справился с управлением, имашина не вписалась в крутой поворот.