Книга Спаситель и сын. Сезон 6 - Мари-Од Мюрай

– Мамаша ставит ему эти мультики все подряд, – сообщила Марго неодобрительно. И сразу же ушла, оставив маленького братца неподвижно стоять посреди комнаты.

«Mommy finger, mommy finger, what do you do?»[35] Спаситель, вспомнил, как действовала мама Максима, положил ему руки на плечи и повел в кабинет. Там он усадил его и какое-то время внимательно за ним наблюдал. Похоже, что Максим не замечал Спасителя.

– Ты не принес кота Чок-чок? – спросил он. Потом сказал: – Алло! Вызывает Луна! Земля, отвечай!

«Brother finger, brother finger, what do you do?»[36] Спаситель понял, что не выдержит сорока пяти минут под такую музыку. И принял, возможно, несколько рискованное решение: нажал на кнопку «off», не вынимая планшет из рук Максима. Потом порылся в коробке с игрушками. Ему попался синий с белым зверь, чью породу определить он не смог. Кот? Мышь? Медвежонок? Зато он прекрасно мог заменить плюшевого Чок-чока. Сначала зверушка попрыгала на голове по Спасителю, потом по ручке кресла.

– Хо-хо, – заговорил Спаситель за зверушку Чок-чок, – очень славно и забавно, все наоборот, люди ходят вверх ногами, вместо глаз у них рот! Здорово-о-о!

Он продолжал прыгать зверушкой вверх ногами, но теперь уже по коленке Максима, напевая песенку 90-х годов: «Мир сошел с ума, он безумен, безумен, безумен…»[37]

Потом плюшевый Чок-чок задумался, как бы ему перевернуться.

– Хочу походить ногами по земле, – сказал Спаситель. – Надо же! А это непросто!

После многих неудачных попыток и падений на пол бедняге Чок-чоку все-таки удалось встать на ноги. В начале сеанса Максим не отрывал взгляда от черного экрана, словно там продолжали бегать цветные картинки. Потом он стал искоса поглядывать на прыжки Чок-чока, а когда тот в первый раз упал на пол, засмеялся. И вздрогнул, словно звуки, которые вырвались у него изо рта, были для него неожиданностью.

– О-о, – сказал Чок-чок, – я вижу мальчика. Hello, little boy, where are you?[38] На луне, на луне, мне плевать на все, на все!..

Тридцать пять минут без перерыва Спаситель пел, плясал и прыгал Чок-Чоком, получая от Максима то взгляд, то смешок. Наконец – чок-чок! – постучалась в дверь Марго, и, надо сказать, как нельзя вовремя.

– По-прежнему сорок пять евро? – спросила она, кладя чек на письменный стол.

– Именно. До свидания и спасибо, – едва выговорил Спаситель, с трудом шевеля языком.

Целый день проработав с проблемными семьями, Спаситель вспомнил, что собирался поговорить с Лазарем. Но, к сожалению и для отца, и для сына, все внимание в этот вечер было приковано к Полю, потому что он получил замечание от учительницы французского языка.

– В чем она тебя конкретно упрекает? – спросила сына Луиза, прежде чем расписаться.

Поль скорчил гримасу, давая понять, что училка слегка того. Чем чаще ему приходилось врать, тем выразительней и убедительней становилась его мимика. Луиза поджала губы, стараясь, с одной стороны, не нервничать перед ужином, а с другой – справиться с приступом тошноты.

– В воскресенье утром, – сказал Спаситель, усаживаясь за стол, – мы с тобой вместе просмотрим задания, которые тебе надо будет сделать на неделю.

– Не выйдет, – хамовато ответил Поль. – В это воскресенье я у отца.

Спаситель и Луиза переглянулись. Каждый из них спрашивал про себя, кто из них должен одернуть Поля. Лазарю так хотелось им крикнуть: «Он курит, крадет, врет!» Но в конце концов никто ничего не сказал: педагогические соображения пересилило желание спокойно поужинать. Два кусочка трески дались Луизе с невероятным трудом и показались невыносимо пресными. Она снова мучилась приступами тошноты и все время боялась, что ее беременность опять кончится выкидышем. Еще несколько месяцев тому назад Поль, заметив плохое самочувствие матери, поддержал бы ее улыбкой. Но сейчас он сидел, уткнувшись в свою тарелку. Защищаясь от стыда, он копил враждебность и даже не смотрел в сторону матери. Луиза хотела и боялась момента, когда Поль от нее отделится. И вот теперь это произошло.

Алиса пыталась понять, не страдает ли она раздвоением личности, типа доктор Джекил и мистер Хайд. Например, не далее как этой ночью Алиса (злая) сидела по-турецки на кровати и писала письмо Габену, и вот что у нее получилось:

«Привет, Габен! Прочитала твое письмо и решила, что это одна из твоих шуточек. А потом подумала, что тебе здорово промыли мозги или ты писал его под дулом пистолета. “Подкладывают под корабли мины” – нет, ты это правда всерьез? Ты действительно хочешь убивать людей? Спросил бы у Жово, каково это – убивать по приказу. И потом, с твоей-то ловкостью ты запросто сам себя подорвешь. И еще, прости, пожалуйста, но никакой ты не “особенный”. Военные называют молодых “особенными”, потому что, как говорит наш учитель истории, видят в них “пушечное мясо”. А твой друг Камель, подводник, он что, забыл о тех подводных лодках, которые затонули? Думаю, ужасно умирать, задыхаясь в консервной банке. Я посмотрела ролик инструктора Школы морпехов, куда ты надумал поступать. Я бы не доверила ему ни одной морской свинки. Он садист!»

Алиса перечитала письмо и осталась им довольна – убедительное, с юмором, вполне годится, чтобы образумить Габена. Вот только определение «садист» – не слишком ли школьное? Она прикрыла глаза, ища другое слово, и… провалилась в сон. Внизу громко хлопнула дверь, и Алиса очнулась. Прошло, наверное, минут пять, не больше, но этого хватило, чтобы на поверхность вынырнула другая Алиса (добрая). Она перечитала письмо, как если бы была Габеном, который ждет там, в далеком Бресте, вестей из дома и очень радуется, получив ответ Алисы. Письмо показалось ей ужасным. Оно было пренебрежительным и обидным. Она скомкала листок и написала другое:

«Дорогой Габен, я много раз перечитывала твое письмо и все равно не до конца все поняла. Думаю, потому что тебе открылось что-то важное, что придало смысл твоей жизни, а для меня это не так. Работа морского пехотинца, наверное, очень опасная, но я знаю, что ты умеешь быть осторожным и у тебя много хладнокровия. (Так говорил о тебе Спаситель) Я рада делить с тобой твой секрет, но буду теперь за тебя волноваться. И это естественно – волноваться, если ты кого-то любишь. Все ждут тебя к Рождеству, особенно Домино, Складушка… и Алиса».

* * *

Мало того что Самюэль был кроликом (по китайскому календарю) и эмоциональным (по психотипу), он был еще и Стрельцом, а это значило, что приближался его день рождения, и ему должно было исполниться двадцать лет.