Книга Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады - Валерия Ободзинская

К первому отделению он накрутил себя, как ковбой перед родео. Чтобы чуть отвлечься, прислушался к разговору парней.

– Глянь! Глянь, какая герла сидит!

– Раскосая, – прищелкнул языком Гольдберг. – Как восточная принцесса.

Валера протиснулся вперед и поискал глазами ту, о которой все говорили. И мир стал другим. Каким не хотелось делиться. Валера намеренно обошел кулисы, чтобы не глазеть из толпы, где стал бы одним из многих. Приподняв тяжелую портьеру, он смотрел на кудрявые локоны, убранные в банты. Живая, румяная девушка что-то восторженно шептала на ухо подруге и иногда мягко смеялась, выслушав ответ.

– Сейчас на сцену выйдет будущая звезда по вокалу…, – Валера услышал, как объявляли его выход.

Отделение открывалось песней Битлз «She loves you», где он не только пел, но и играл на контрабасе. В элегантном черном костюме, легкой походкой прошел сперва к микрофону. Прицелился взглядом, выцепив девушку из толпы, и поздоровался, словно никого кроме них в зале и не было. Она распрямилась, будто почувствовала то же самое.

Валера подошел к контрабасу, задержался на несколько мгновений и мягко, почти любовно обхватил гриф.

– She loves you, yeah, yeah, yeah!

Струны нетерпеливо гудели, а тонкие и гибкие пальцы летали по ним, словно то был не контрабас, а страстная женщина, из чьей груди музыкант вырывал низкие протяжные стоны. Зал замер, не зная, что завораживает больше: пение Ободзинского или то, как он играет на контрабасе. Сорвалось в воздух и мягко осело «ля».

Следующей исполнялась «Ямайка». Валера закрыл глаза, под тонкой кожей заходили мышцы. Он должен произвести фурор! Руки летали стремительно, не давая перевести дух ни зрителю, ни инструменту. И как только музыка смолкла, раздался оглушительный взрыв рукоплесканий. Кричали «браво», «бис», не желали отпускать, долго аплодируя перед давно опущенным занавесом.

Валера на крики «бис» не вышел. Он смотрел, спрятавшись за сценой, во второй ряд, где темноволосая девушка поднялась и медленной походкой направилась между рядами. Зачем выступать на «бис», если она уходит? Он бросился следом.

Гольдберг стоял в коридоре возле гримерки:

– Валер! Ты был великолепен! Это такой сеанс!

Однако мысли о славе, стремлении кому-то и что-то доказать, так терзавшие перед концертом, куда-то выветрились. Ободзинского интересовало совсем другое:

– Слушай, а танцы сегодня будут?

– Танцы? – удивленно переспросил Гольдберг. – При чем тут танцы?

Потом увидев, как помчался в сторону раздевалок Валера, понимающе хмыкнул и прокричал вслед:

– Будут! Будут танцы!

Валера пытался просочиться сквозь толпу, не упуская взглядом стройную девичью фигуру. Однако его останавливали зрители. Приходилось здороваться, принимать восхищение и благодарить за комплименты.

Переживая, что она уже ушла, Валера озирался по сторонам у раздевалок. Наконец облегченно вздохнул, увидев освещенное зеркало, в котором отражались изящные тонкие пальцы, поправляющие темную челку. Девушка переговаривалась с подругой, обнимавшей ее за плечи. Решительно шагнув к ним, Валера замер. Невысокий парень с противной родинкой на щеке забрал у подруг пальто и отправился в гардероб сдавать. Когда тот вернулся и по-хозяйски положил номерки в сумочку блондинки, Валера расслабился. И парень, и даже его родинка вдруг стали совершенно обычными. Не то, что эти брови дугами и лицо, залившееся румянцем, в ответ на приглашение:

– Разрешите танцевать с вами весь вечер?

– Одного танца недостаточно? – засмеялась она.

– Даже танцевального вечера недостаточно!

Валера, бережно обхватив ее талию, смотрел на локоны курчавившиеся мелким бесом. Хотелось зарыться в них, целовать венку на тонкой шее, скользить мягкими пальцами по бедру. Магнетический ритм «Moon River» окунал в яркие и тягучие образы, от которых мутилось в голове. Казалось, что и Неля, теперь он знал имя, чувствовала то же самое. Потому что, когда, забывшись, налетели на пару, танцевавшую рядом, и губы нечаянно мазнули по горячей девичьей щеке, Неля не отстранилась.

Он торопливо извинился перед парой и крепче прижал девушку к себе:

– Мы увидимся завтра?

Она словно задумалась, бросив быстрый взгляд из-под ресниц, проверяя власть над мужчиной, застывшим в ожидании ответа, и кивнула:

– Могу показать тебе город.

В гостиницу Валера отправился пешком. Он чувствовал себя экзальтированным безумцем. И эти чувства не хотел делить ни с кем. Не хотел отвечать на вопросы о том, какова она, что у них было и что еще будет. Вместо этого распахивал ворот пальто, чтобы вдохнуть Нелин запах, оставшийся на рубашке, вспоминал краснеющие смущенные щеки, смеющиеся угольки глаз. Было так хорошо и волнительно. Он снова любил мир, людей и даже степиста Володьку, который сидел в фойе парадного входа гостиницы и мрачно цедил пиво.

– Вов! – позвал он его.

– Да иди ты к Бениной маме!

Степист даже не взглянул в его сторону, но Валера не отступил:

– Извини меня. Я берега попутал сегодня.

– Да ты! – замахнулся с досадой Володя и опустил руку. – Чуть зубы последние не выбил…

– Ну не гневайся на меня… А? – лукаво заглянул в глаза Валера. – Прости дурака.

И, силясь сохранить оскорбленную мину, Володя махнул рукой.

– Умеешь подластиться.

А Валере стало еще счастливее на душе. И теперь то, что музыканты отправлялись в ресторан без него, унося с собой бутылки коньяка в авоське, не огорчало. Напротив, он радовался, что может уединиться. В номере остановился у зеркала и долго смотрел на отражение, улыбаясь сам себе.

– И правда, как дурак!

Не хотелось засыпать, не хотелось, чтобы наступало завтра. Он нюхал рубашку, пропитавшуюся ее духами, смотрел в темное окно, прислушиваясь к звукам улицы. Потом распахнул створки, впустив в комнату запахи талой воды, ветра и обещаний. С ними в комнату ворвалась жизнь, и он подумал, что теперь знает, как пахнет весна.

Глава X. Туманная Ангара

1964

Цуна так боялся проспать, что поднялся раньше, чем следовало. Наручные часы, лежавшие на тумбочке, показывали начало восьмого, хотя заснул он только под утро. Попробовал снова закрыть глаза и вздремнуть, но вспомнил о предстоящей встрече и улыбнулся. Не в силах лежать, пошел в ванную.

– Куда это ты намылился, Валерик? – удивился Гольдберг, увидев соседа крутившегося перед зеркалом, примерявшего одну рубашку за другой.

– Может, и никуда. Может, мы сюда придем.

– Вчерашняя красотка?! Да?

– Все может быть, – о чем-то своем думал Валера, мечтательно улыбаясь. – В общем, на улице холодно. Так что не приходи сегодня. Погуляй где-нибудь.